Валентин Гнатюк - Святослав. Болгария

Слушали, как русы, собравшись в коло вокруг своих богов, пели им хвалебные песни. А прекрасные девы, одетые в белые ризы и украшенные венцами из первоцветов, чудно плясали перед кумирами. Потом юноши, также одетые в расшитые сорочки, варварские штаны и сапоги, пошли к каждому из стоящих по кругу восьми идолов и стали складывать в расставленные у их ног корзины куриные и гусиные яйца, хлебы и пышки, ставить мёд в крынках, зерно житное и пшеничное в кувшинах, и прочие дары.

А высокий плечистый муж с длинными – до пояса – усами и бородой, по всему – главный чародей, побрызгал всё это водой из серебряной чары, взял понемногу ото всего и бросил в огонь, внимательно наблюдая за движением дыма и пламени. Потом, поднявши к небу руки, вознёс молитву. Люди повторяли за ним, время от времени восклицая:

– Слава Яро-богу, богу Весны и Любви, покровителю Плодородия!

– Слава Хорсу-Солнцеводителю, уравнявшему День с Ночью, Навь с Явью!

– Слава богу Велесу, поднявшему в небо золотых коней Сурьи-Солнца!

– Слава Даждьбогу, дарующему нам всяческие блага!

– Слава Купале Вышнему!

– Слава Перуну Громоразящему!

– Слава Свентовиду Великому!

– Слава Роду-Сварогу – источнику всякой жизни!

Закончив молитву, волхв кивнул служителям. Юноши и девушки, подойдя к корзинам, стали выкладывать на блюда освящённые дары и раздавать людям. За капищем мужчины уже заканчивали зажаривать на огне ягнят к праздничной трапезе.

Над Мольбищем плыл чудный дух молодого жареного мяса и печёного хлеба.

С утра не имевшие ни крохи во рту, греческие послы давно глотали слюну.

Вдруг люди разошлись в стороны, и греки увидели, как чародей что-то говорит им, юноша держит тарель с дымящимся мясом, а прекрасная девица с поклоном протягивает блюдо с хлебом, солью и мёдом.

Посланники поняли, что их приглашают отведать дары, и оживлённо зашевелились, предвкушая трапезу. Гуськом двинувшись к воротам, они вступили на Мольбище и прошли несколько шагов.

– Примите, гости заморские, дары Ярилины, – провозгласил Могун, – возблагодарите в сей великий день Новолетья Богов, оплодотворяющих нашу землю-матушку, дающих продолжение Роду человеческому и всему ныне сущему. Примите дары сии и вкусите их во славу Богов солнечных, коль чисты ваши души и помыслы!

И он как-то особенно пристально взглянул на посланников.

Византийцы после этих слов отчего-то разом остановились, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Каждый почувствовал, как в руки, ноги и даже язык вошла великая тяжесть, так что невозможно стало ни пошевелиться, ни слова молвить.

– Гляди, Младобор, а вон тот воин на белом как снег коне, не князь ли? – спросила мужа Беляна.

– Он самый, – ответил отчего-то взволнованным голосом Младобор и поднял на руках сразу двух своих малых детишек. – Глядите, вон тот витязь на белом коне и есть наш князь Святослав, запомните его, детки, крепко запомните… – говорил взволнованно отец, и голос его прерывался от волнения.

– А эти важные гости в золоте да парче кто такие? – спросила Живена, разглядывая разодетых чужеземцев.

– Посольство византийское, – молвил кто-то из местных, – их князь на праздник пригласил, да что-то никак они в Капище-то войти не могут, видать, в самом деле мысли чёрные в их головах хоронятся, а боги-то всё зрят и не пускают…

– Гляди, гляди, а главный посланник-то аж потом исходит, блестит, что твой конь после купания, а с места не двинется никак, дела-а!!

– Ярослав, ты куда? – обеспокоенно окликнула внука Живена.

– Да я вас найду, поближе на сие чудо волховское поглядеть охота, я мигом! – ответил быстрый отрок и тут же скрылся в толпе.

Мольбище затихло, и все взоры обратились на греческих послов. Те стояли неподвижно, только лица их покраснели от натуги, а на челе выступил крупный пот.

– Отчего ж вы стоите, посланники, аль не любы вам предложенные дары?

И опять молчали греки. А люди, будто зачарованные, тоже стояли не дыша.

Тогда Могун распрямился во весь рост и рёк громовым голосом:

– Именем Богов наших, ныне отпущаю вас, грядите восвояси! – Он подошёл к недвижным посланникам и, произнося что-то про себя, ткнул каждого концом посоха.

После этого короткого и совсем несильного тычка посланники обретали способность переставлять свои словно налитые свинцом ноги.

Вот все греки зашевелились. Краснота их лиц постепенно начала переходить в бледность. Преследуемые непонятным страхом, они живо покинули Мольбище и мигом скрылись в гостевом дворе.

Люди тоже стали расходиться, дивясь происшедшему чуду, которое они зрели воочью.

И долго потом шли пересуды не только в Переяславце, но и во всех окрестностях, обрастая всё новыми подробностями, одна невероятнее другой.

Святослав, подойдя к Могуну, когда они остались одни, молвил:

– Эка ты, отче, нагнал страху на греков! Понесут они теперь сей страх аж до самого Царьграда, может, и не будет войны, откажутся от мысли заполучить Болгарию? Что скажешь?

– Не верь им, княже! – покачал головой Могун. – Слишком разряжены они в парчу и злато, слишком щедрые дары принесли. Словно тем блеском хотят затмить твои очи и разум. Будь настороже! В Царьграде тоже есть сильные кудесники, которые вкупе с хитрыми черноризцами и стратигосами не спят и думают, как обмануть чистую славянскую душу.

– Стратигосы – это моя забота, а ты, отче, бди о черноризцах и кудесниках, – сказал князь и пошёл в Стан.

Проходя по Воинскому Стану, Святослав услышал женскую перебранку, крики, в другом месте – смех. Там и сям у шатров висело стираное бельё и бегали разновозрастные дети.

Начальник стражи, сопровождавший князя, видел, как тот всё больше хмурится. Потом велел кликнуть темников. Когда те собрались, строго сказал:

– Воинский Стан – не кочевой табор! В нём не должно быть ни жён, ни детей, ни знакомцев всяческих. Отныне запрещаю воинам водить сюда кого-либо. Кто хочет иметь жену, пусть ставит дом в Переяславце и там содержит семью. А в Стане жёнам не место, оттого что от них идут перебранки пустые. Жена – берегиня очага домашнего и прикипает душой ко всякой вещи, так что готова за неё всяческими способами сражаться. И на мужа своего жена глядит как на собственность, хочет, чтобы он всегда при ней был и всякие её прихоти исполнял. У воина же задача иная – он должен в походе содругам помогать, последним куском делиться, а на поле боя друг дружку и землю свою защищать, живота не жалеючи. Все с этим согласны?

– Согласны, княже!

– Верно речёшь!

– В Киеве завсегда так было, а в Переяславце распустились, – загомонили темники.

– Тогда ступайте немедля наводить порядок, и чтобы к вечеру Стан выглядел как положено!

После обхода Святослав вернулся в гридницу. Там его уже ждали с докладами.