Виталий Елисеев - 1941–1945. Священная война

Когда мимо окон поплыли пригороды Москвы, разговорились. Василий и Михаил были из Мытищ. Красивая женщина, которая провожала Володю, была известной актрисой театра на Арбате Анной Алексеевной Орочко. Володя был ее неженатым младшим братом. Четвёртым был Саша, молодой врач-хирург, недавно окончивший медицинский институт.

Дорогой говорили о войне, вспоминали довоенную жизнь.

Ночью за Можайском пережили первую бомбежку. Из тамбура последнего вагона подавали электрическим фонариком сигналы, пускали ракеты, наводя самолеты на эшелон. По вагонам побежала вооруженная охрана, но диверсант успел спрыгнуть на ходу поезда. Сброшенные на эшелон бомбы упали под откос, не причинив вреда.

Не доезжая Вязьмы эшелон еще несколько раз попадал под бомбежку. При каждой бомбёжке поезд замирал. Все разбегались. Елисеев сначала выбегал вместе со всеми, а потом махнул на бомбёжки рукой: «Всё равно, где убьют!»

В Вязьме состав задержали. За ней попали под жуткую бомбежку. Гудела, вздрагивала земля от взрывов. Машинист резко остановил эшелон, чтобы спасти людей. Из вагонов выскакивали и разбегались подальше от железнодорожного полотна. Володя Орочко побежал в кусты и налетел на замаскированный шестиствольный зенитный пулемет, который неожиданно заработал по самолетам. Он затруднил прицельное бомбометание.

Сбросив бомбы, самолеты разворачивались и заходили на новый круг. Отбомбившись и не попав в состав, улетели. Дорогой их еще ни раз бомбили и к этому стали привыкать: «Какая разница, где убьют!»

На станции Алферово за Вязьмой их снова задержали. Из вагонов высыпали на платформу. Одновременно с ними на соседнем пути остановился встречный эшелон из Бреста с эвакуируемыми на Восток женщинами и детьми. Один из командиров увидел в окне жену и детей. Случайная мимолетная встреча. Он подбежал к вагону.

– Оля! Оля! Оля! – громко кричал он и размахивал руками, чтобы привлечь к себе внимание.

Она увидела его, прильнула к окну, он ей что-то кричит, она пытается ему через окно тоже что-то сказать. У многих, кто наблюдал за ними, защемило сердце при виде мечущихся людей. Она не успела ему ничего сообщить. Состав дернулся и стал набирать скорость. Некоторое время военный бежал рядом с вагоном, махал вслед рукой, потом остановился и расстроенный, раздавленный неожиданной встречей с семьей, возвратился в вагон.

Пропустив встречный, их эшелон продолжил путь на запад к станции назначения Брест.

Через трое суток пути днём переехали реку Березину и остановились на станции Борисов. Поезд дальше не шел. Кутерьма, неразбериха.

Узнать у кого-либо, когда их повезут дальше, было невозможно. Неясность обрастала слухами. Кто-то распустил слух, эшелон задерживают, потому что впереди разрушен путь. Как только его восстановят, их повезут дальше.

По-другому слуху путь не разрушен, но железную дорогу перерезали десантники. Когда их вышибут, не известно.

А воинские эшелоны, идущие на запад, прибывали. Ими были забиты все станционные пути.

Пока стояли, попали под бомбежку. Только успели выбежать из вагонов и укрыться за станцией, в их паровоз попала бомба. Густым паром окутало место взрыва. После того, как пар рассеялся, паровоза на путях не было. Вокруг были разбросаны искореженные части, которые недавно назывались паровозом. Рядом с тем местом, где он стоял, зияла большая воронка.

Когда самолеты улетели, на станции появились вооруженные десантники в штатском. Как внезапно они появились, так и исчезли.

Люди в эшелоне были на грани срыва. Стало ясно, дальше их не повезут.

Кадровый военный из эшелона взял на себя ответственность за людей.

– Занять круговую оборону! – была передана его команда.

От кого в тылу они должны обороняться? Тем не менее, команда была исполнена, круговая оборона вокруг вокзала занята. Обещали доставить оружие и раздать. Ждут, а его нет.

– Разгружаться! Добираться своим ходом до мест назначения, кто как может!»

У многих внутри что-то надломилось, треснуло, как сухая палка о колено от новой команды, непонятно от кого исходившей.

Через некоторое время построились. Со станции вышли нестройной колонной. Среди более тысячи человек не нашлось кадрового военного, который взял бы командование на себя и подчинил всех единой воле. Неуправляемая колонна, чем дальше удалялась от станции, тем быстрее редела. Одни ушли вперед, другие отстали. На развилках раздваивались. С кем отец ехал в купе, договорились держаться вместе и дальше.

Обсудили, куда идти дальше. Надежды, хотя бы пристать к какой-нибудь воинской части, не было. И тут им навстречу бегут летчики.

– Куда, – кричат, – идете! Там аэродром уже занят десантом.

Они повернули и вместе с ними побежали к железнодорожному мосту через Березину. Едва перебежали на другую сторону, мост за ними с грохотом рухнул в реку. Скорее всего, его взорвали десантники.

За мостом летчики отказались взять их с собой. Стали думать, как им поступать дальше? Решили идти вдоль железной дороги на Смоленск и там получить новые назначения.

Несколько дней они шли, избегая встречи с небольшими группами людей, которые могли оказаться немецкими диверсантами. Вызывала тревогу и встреча с патрулями, которые могли задержать их как дезертиров. Обрадовались, когда недалеко от железной дороги им на пути встретилось село. Оторванные от происходящих событий, они рассчитывали от местных жителей узнать о положении на фронте.

Возле околицы из кустов неожиданно выскочило им навстречу несколько человек, вооруженных вилами. У одного в руках была берданка. Их тут же взяли в кольцо, наставив на них вилы. Это был отряд самообороны.

– Руки вверх! – скомандовал им, по-видимому, старший и угрожающе направил двустволку в их сторону.

Пришлось подчиниться.

– Вы что здесь шляетесь? Куда идете?

Глаза старшего, как два бурава, так и сверлили недобрым взглядом. В каждом проходящем через деревню, они жаждали увидеть врага.

Стоя с поднятыми руками, рассказали, что с ними произошло и что идут они в Смоленск на мобилизационный пункт. Настроение людей было таким, церемониться с ними они были не намерены. За неосторожно сказанным или неправильно понятым словом, мог последовать самосуд.

– Мы ж свои, советские, – не выдержав напряжения, попытался убедить их Саша.

Это подлило только масла в огонь и породило большее недоверие к ним. Немолодой колхозник, не скрывая, сжал крепко рукоятку вил, приготовившись для удара. Он искренне верил в то, что задержаны диверсанты. И остальные, так же изначально настроенные, жаждали видеть в них диверсантов и поскорее расправиться с ними. Нашелся и подстрекатель.