Сергей Жоголь - Пращуры русичей

А Трувар и его русы не унимались, напировались, натешились, да ещё в конце похода устроили на землях соседей охоту, затравив псами и подняв на копья парочку сохатых да двухгодовалого мишку, против которого Трувор вышел, в одиночку с одним мечом, и завалил грозного лесного хозяина одним ударом.

Проводив «желанных гостей», воинственные балты тут же напрочь позабыли про свою воинственность. Зато для жителей Изборска началась с тех пор новая жизнь. Трувор и его «купцы» товару навезли по малой цене взятому. Ведь русы на весь свой товар и на товар соседей сами цену устанавливали, а балты только соглашались, да сдавали свой товар задарма, не решаясь спорить.

Прознав про нового князя, да про то, как брат его старший на севере свеев побил, жившая севернее чудская знать заявилась, с дарами.

– Прими, дескать, великий витязь подарочки, да дружбу нашу, – заявили вожди да старейшины. – Мы тебе не враги, так что ты в земли наши не ходи, останемся добрыми соседями.

Одним словом просто откупились.

После этого Трувор устроил целое пиршество для жителей своей столицы, пляски да песни не умолкали почитай целую неделю, народ веселился, пил, ел досыта и допьяна.

– С народа дань берёт не большую, не злобствует, брату своему старшему в Новгород отсылает часть, но малую, – говаривали жители Изборска. – Добрый у нас князь, добрый и справедливый.

А потом из Новгорода послы пришли, Рюриковы приказчики. Узнав об успехах молодого князя, они от Трувора долю большую затребовали, но тот отказал.

– Довольствуйтесь тем, что даю, – самодовольно заявил молодой князь. – Долю от похода да даров чудинских я вам отдал, а свой народ как липку обдирать я, не намерен.

Услыхав эти слова, приказчики озлобились, грозились Рюрику нажаловаться, но молодой князь, был неумолим. Уехали послы недовольные, зато кривичи, про то прознав, так вовсе своим князем возгордились, песни да сказы уж о нём слагать начали.

Ничто вроде бы не предвещало беды.

Солнышко показалось из-за облачка и вновь спряталось, и хотя жара немного спала, ни ветра, ни дождя так и не было. Мужики, покачивая головами, что-то талдычили, то про засушливое лето, то про неурожай, говорили, что от засухи хлеба на корню могут посохнуть, а значит и зима будет голодной. Слушая вполуха разговоры двух челядников, которые разгружали с въехавшей на княжий двор телеги мешки с припасами, Даньша, сидел на дубовой колоде, в теньке, опершись на тяжёлый щит, время от времени тёр распухшие глаза. Но не яркий свет был причиной этого недуга, глаза щурились, а веки опускались сами собой, Даньша сладко зевнул, и зажмурился. Перед ним снова предстало лежавшее на сене обнажённое стройное тело с маленькими бугорками грудей, тонкой талией и длинными стройными ногами.

– Ах, Леська, Леська, знал ведь, что всю ночь не уснём, а ведь пошёл, не удержался. Теперь вот караул нести, а глаза то сами слипаются. Если бы на заре хоть немного поспал, всё сейчас легче бы было.

Сегодня Даньша стоял в карауле и нес свою ратную службу, охраняя княжеские хоромы. Он сидел, держа в руке щит и закинув за спину ножны, в которых хранился настоящий боевой меч. Теперь он отрок княжий, не простой деревенщина, а воин. Но от этих мыслей «бдительному стражу» легче не становилось. Сон морил и морил, унося парня в мир покоя и грёз.

– Вои! Вои скачут, конные, чужие! – во двор вбежал пацанёнок из детских, и подбежал к Даньше, то и дело, тыча рукой в сторону южных городских ворот.

Часовой вскочил, перекинул меч на живот, что бы удобнее было выхватывать.

– Что за вои, сколько? Напали, или что? – сон у Даньши начисто улетучился.

– Да нет, не напали, к городу подъехали, у ворот встали, – поспешно стал разъяснять мальчишка. – Стража, что ворота стережёт, их в город не пустила, перед ними так врата и захлопнула. Их там десятка три, все на лошадях, оружные, говорят к князю нашему им надобно! Я их своими глазами видал!

Малец тараторил без остановки, не успевая перевести дух.

– Так, а ну постой, раз видал, пойдём к князю, сам ему всё и расскажешь, – Даньша повернулся к крыльцу и подтолкнул парня рукой. Тот было дёрнулся вперёд, но тут же замер как вкопанный.

В дверном проеме в одной рубахе, безпоясый стоял сам князь града Изборска. Трувор мирно потягивался, распрямив свои могучие плечи. Он стоял, как будто безучастный, глядя куда-то в даль.

– Мой князь, дозволь… – Даньша умолк на полуслове, не договорив.

Трувор небрежно махнул рукой, заставив отрока умолкнуть.

– А ну, малой, слетай за водицей, – обратившись к мальчишке, произнёс Трувор, указав рукой в сторону колодца.

Мальчуган сорвался, притащил ведро, черпал из него воду ковшом и поливал на руки князю. Умывшись, князь отправил мальчика за рушником, вытерся.

– Ну, а теперь докладай, что за невидаль такая у наших ворот стоит, пужаться мне её, аль нет?

Круглое веснущатое лицо сморщилось, глазки стали похожи на маленькие щёлки.

– Да я же говорю, княже, вои прискакали, не наши, тебя видеть желают.

– Ну, а коли желают, так что ж их держат тогда? Милости просим, а ну дуй к воротам, вели пустить.

Мальчик умчался. Трувор подошёл к застывшему Даньше, прошептал:

– А ты, отрок, рот не разявь, вели одёжку нести, кольчугу, да корзно моё, словом всё как положено. Да гридь покличь, а то мало ли…

– Опять князь гуляет, – произнёс приземистый мужик, поглядывая в сторону княжьих построек, откуда доносились крики и смех.– Так недолго и все богатства промотать.

– Да ладно тебе ворчать, Зазуля, – ощерился в улыбке молодой щербатый парень, вытирая рукавом губы, – Князь наш, воин славный, что прокутит да прогуляет, всё тут же восполнит. Сходит опять к балтам, или к чудинам, али ещё к кому, и снова с богатством возвернётся.

В ответ на это, тот, кого назвали Зазулей, укоризненно покачал головой, и, махнув рукой, отправился восвояси, гуляния тем временем не утихали.

Пир, который младший из Годлавовых сынов устроил в честь своего гостя и вновь назначенного воеводы Вадима Храброго, а это именно он со своей дружиной в тридцать сабель, явился накануне к Трувору, и попросил разрешения вступить в его дружинное братство, превзошёл все ожидания гостя. Столы поставили во дворе перед гридницей, пригласили множество гостей. Вся дружина и знатные мужи стольного города западных кривичей Изборска были приглашены на это веселье.

Оба, хозяин и гость были примерно одного возраста, оба крепкие и статные точно былинные витязи из сказок. Трувор восседал за широким столом, который аж прогибался от лакомств и медов, разнообразной снеди лежащей на нём, новгородский боярин сидел по правую руку от князя.

– Вот такая жизнь по мне, воля, веселье, да походы, не могу я долго на месте сидеть. Мне бы в поле чистое, конь, сабля да ветер, – произнёс Вадим, потягивая крепкое ароматное пиво из турьего рога. – А в Новгороде, что сидишь на заду, не развернуться, не потешиться.