Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

Прошла осень, наступила зима. Всё свободное время Гарольд проводил в усадьбе Эдиты. Насильственная помолвка резко осложнила перспективу их брака, но, как это нередко бывает, пережитые тревоги и новое препятствие лишь обострили чувства влюблённых — словно сбросив груз минувших лет, они с упоением дарили друг другу тепло своих душ.

Однако в середине декабря пришлось на время расстаться, неотложные дела потребовали присутствия Гарольда в Корнуолле. Эдита с тревогой и нетерпением ожидала его возвращения.

Однажды поздним январским вечером она сидела у камина и вышивала, размышляя о грядущем. В покой вошла Хильда.

— Моя госпожа! Радостные вести! — с улыбкой произнесла служанка.

— Что за вести? — заинтересовалась Эдита.

— Прибыл гонец от графа. Сам он скачет следом.

Эдита вскочила на ноги:

— Распорядись об ужине!

— Уже распорядилась, моя госпожа. — Хильда кивнула.

— У нас осталось франкское вино?

— Осталось. Его наливают в кувшины.

— А любимые каплуны Гарольда?

— Румянятся на вертеле.

Эдита села и тихо произнесла:

— Что ж, тогда будем ждать...

— Подождём, — согласилась Хильда и задумчиво добавила: — Сдаётся мне — всё самое тяжёлое уже позади.

— Ты полагаешь? — подняла глаза её госпожа.

— Уверена, — без тени сомнений ответила служанка. — Граф усмирил англов и валлийцев. Саксы стоят за него горой. Старый король просто смотрит ему в рот... Так что теперь он может отдохнуть.

— Дай-то Бог.

За окном послышался стук копыт. Эдита вскочила, подбежала к окну и радостно прошептала:

— Приехал!

Хильда с улыбкой наблюдала за ней.

— Что же ты стоишь?! — обернувшись, воскликнула хозяйка. — Иди поторопи кухарок!

— Уже иду, моя госпожа, — заторопилась служанка. — Уже иду.

Эдита осталась одна. Она присела в кресло, но тут же вскочила и, прижав к груди руки, стала смотреть на дверь.

В коридоре послышались тяжёлые мужские шаги. Дверь отворилась, и в покой вошёл Гарольд. Эдита бросилась к нему и, по своему обыкновению, прижалась лицом к его груди.

— Вот я и дома... — улыбнулся граф, обнимая возлюбленную. Он нежно поцеловал Эдиту, затем опустился на скамью и усадил её подле себя: — Как вы тут поживали без меня? Как дочка?

— Она спит, милый. Весь вечер говорила о тебе. Будто чувствовала.

Гарольд провёл рукой по волосам Эдиты и чуть слышно произнёс:

— Ох как я по вас соскучился.

Женщина зарделась от удовольствия, прижалась щекой к его груди и закрыла глаза.

На пороге появилась Хильда. Она поклонилась графу и открыла было рот, но Гарольд приложил палец к губам. Хильда кивнула и тихонько удалилась.

— Что ж, любимая. Дела окончены, — задумчиво произнёс он. — Пришла пора подумать о нас с тобой.

— Ты можешь ни о чём не тревожиться, любимый, — прошептала Эдита. — Ты со мной. Всё остальное не имеет значения.

— Нет, душа моя, — покачал головой граф. — Теперь всё будет по-иному... Я обращусь к Папе и потребую отменить помолвку. Король и архиепископы меня поддержат. А затем испрошу разрешение на наш брак. Полагаю, Святейший Отец не откажет.

— Ты действительно этого хочешь?

— Ещё как хочу! А потом, после свадьбы, мы отправимся к морю. Помнишь, наш первый день?

— Помню.

— Ия снова буду носить тебя на руках, а море будет ласкать наши тела и петь свои сказки.

Они тесней прижались друг к другу, уйдя в воспоминания. Внезапно за окном послышался шум голосов.

— Ты кого-то ожидаешь?

— Нет, любимый, — покачала головой Эдита.

— Рагнар! — крикнул Гарольд.

Отворилась дверь, и на пороге появился оруженосец.

— Кто приехал?

— Прибыл гонец из Лондона, мой лорд.

— И с чем он приехал? — насторожился граф.

— Плохие вести... — подтвердил его опасения Рагнар. — Пока мы отсутствовали, с королём случился удар. Он умирает.

Гарольд помрачнел и непроизвольно опустил голову. Эдита с тревогой смотрела на него.

— Это ещё не всё, мой лорд, — вздохнул оруженосец.

— Что ещё?

— С гонцом прибыл архиепископ Йоркский.

— Отец Альдред? Что ему понадобилось в такой час?

— Не знаю, мой лорд. — Рагнар пожал плечами. — Он просит немедленной аудиенции.

— Раз просит, я его приму, — встал граф.

— Он просит разговора с глазу на глаз, — уточнил оруженосец.

— Я пойду распоряжусь об ужине, — поспешила удалиться Эдита.

— Иди, дорогая... — кивнул Гарольд и, хмуро взглянув на Рагнара, сказал: — Зови архиепископа.

Рагнар и Эдита покинули покой. Спустя мгновение в дверях появился архиепископ. Гарольд шагнул ему навстречу.

— Рад тебя видеть, святой отец.

— Прости, сын мой, что потревожил твой покой, — начал оправдываться старик. — Но дела не ждут. Король вряд ли доживёт до завтрашнего вечера.

— Ведь ты приехал не за тем, чтоб сообщить мне это? — спросил граф, проницательно глядя на прелата.

— Не за тем, сын мой... — развёл руками отец Альдред. — Увы — не за тем... Меня прислали северные таны... Как только душа короля отправится к Господу, нам надо будет собрать Высший Совет.

— Соберём, когда я вернусь. — Гарольд пожал плечами.

Он отошёл к креслу, жестом указал архиепископу на другое. Прелат сел и стал нервно перебирать чётки. Гарольд хмуро взглянул на него:

— Не тяни, святой отец. Говори прямо. Зачем тебя послали англы?

— Они готовы поддержать тебя на выборах...

— Вот как? — криво усмехнулся граф.

— Да, сын мой. И тогда ты станешь полноправным королём. Но северные таны ставят одно условие... — замявшись, уточнил прелат.

— Условие? Какое? — Гарольд напрягся.

Старик глубоко вздохнул, покусал губу и, решившись, ответил:

— Ты должен жениться на сестре графов Моркера и Эдвина...

— Что?! — вскричал Гарольд. — Да как они посмели!!

Он сжал кулаки, с яростью глядя на архиепископа. Тот с явным сочувствием молчал.

— Этому не бывать! — взмахнул рукой Гарольд. — Так и передай этим псам! Они забыли, как молили меня о пощаде. И я пощадил их! В ущерб брату!.. А теперь они смеют ставить мне условия! Какая наглость!!

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

— В Нортумбрии ты поступил в высшей степени великодушно, сын мой, — начал архиепископ. — Но теперь всё изменилось. Если северные графы тебя не поддержат, тебе не быть королём!

— Значит, не буду! — махнул рукой Гарольд. — Мне достаточно Уэссекса.

— А если они призовут Вильгельма? — В голосе старика зазвучала неподдельная тревога. — Он, а не ты — кровный родственник Эдуарда! И именно ему ты обещал корону!

— Но ведь ты освободил меня от этого обета? — тихо спросил граф.

— Освободил, — согласился прелат, — ибо он был вырван подлостью и коварством. Но что это меняет?

Гарольд нахмурился и до боли сжал пальцы.

— Саксы не признают Вильгельма, — прерывающимся голосом продолжил отец Альдред. — Они будут стоять за тебя насмерть. И что станет с Англией? Подумай, Гарольд. Её судьба в твоих руках!