Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

— Разве дело во мне?! Гарольд зарвался! Он топчет наши привилегии. Знатные эрлы для него ничто. А вам хоть бы хны. Тащитесь за ним к пропасти — как бараны... Да прекрати ты жевать, наконец! — зло закончил он свой монолог.

Толстяк нехотя оторвался от копчёной грудинки, которую с аппетитом уплетал, и взглянул на графа.

— Успокойся, друг мой, — озадаченно произнёс он. — Что ты так разволновался?.. Лучше отведай этих сочных рёбрышек. И выпей кубок твоего отменного эля.

— Наливай, — бросил Тостиг, усаживаясь на своё место. Эрл потянулся к серебряному кувшину и наполнил большой кубок густым, янтарного цвета напитком. Тостиг жадно осушил его и тут же потребовал:

— Налей ещё!

— Вот так-то лучше, — добродушно усмехнулся Сигевульф.

Граф залпом осушил второй кубок и удовлетворённо крякнул. В голове у него слегка зашумело, настроение стало улучшаться. Он вытер усы и короткую бородку и возбуждённо произнёс:

— Пора положить конец единовластию Гарольда, Иначе, клянусь Вотаном, всем нам придёт конец. Ты со мной согласен?

Эрл растерянно промолчал.

— Может, тебе нравится видеть то, как он принижает знать и возвеличивает своих танов и хускерлов?

— Да куда там! — проворчал Сигевульф, вспомнив о казначее и Рагнаре. — Прибил бы презренных!

— Так за чем же дело встало? — усмехнулся Тостиг.

Эрл запыхтел, но ничего не ответил.

— Эх ты, — продолжал раззадоривать гостя граф. — Только и умеешь, что огрызаться... Неужели ты не видишь, что для Гарольда главное — его таны? А нас всех он мечтает стереть в порошок: мы для него, как кость в горле!

— Уж ты и скажешь, — с сомнением пробурчал Сигевульф.

— Да, да. Мы мешаем ему, с нами надо считаться. Ведь мы равны ему по знатности!

Граф отхлебнул эля и продолжил:

— А знаешь, что обычно делают новоявленные тираны?

— Что? — округлил глаза эрл.

— Устраняют тех, кто помогал им завладеть короной! — зловеще произнёс Тостиг. — Так поступал каждый из них, и Гарольд — не исключение!

Произнеся эти слова, он встал, прошёл к двери и выглянул наружу.

— Никому нельзя доверять, — процедил он сквозь зубы и прикрыл дверь поплотнее. Затем вернулся и с жаром заговорил:

— Пойми, Сигевульф, мы стоим между Гарольдом и его вожделенными преобразованиями. А эти преобразования сводятся к одному — к единовластию!

— И что ты предлагаешь?

— Обуздать Гарольда, пока не поздно. Пока он не набрал силу. Ведь в конечном итоге он такой же эрл, как я и ты! Почему мы должны идти у него на поводу?

— Каким же образом, друг мой, ты собираешься его обуздать? Ты что, не знаешь своего брата? Если он что-то задумал, его не остановить!

— А мы остановим!

— Кто это мы?

— Надо поднять всех эрлов и знатных танов и принудить Гарольда считаться с нами. Не он, а мы призваны Богом решать дела королевства. А Гарольд должен лишь присутствовать при этом. Так было всегда и так должно быть теперь!

— В твоих словах есть резон... — задумчиво произнёс Сигевульф. — Но Гарольда поддерживает большинство танов.

— Ничего удивительного, — усмехнулся Тостиг. — Помнишь, что сказано в Писании? Не сотвори себе кумиров. А таны сотворили. Разве я не прав?

— Отчасти. Но что мы можем сделать?

— Многое. Перво-наперво надо раскошелиться — свобода дорого стоит. Если не поскупиться, Уитенагемот примет нашу сторону. .

— Не знаю, как в твоей Нортумбрии, а в землях саксов Гарольд пользуется всеобщим уважением и любовью, — остудил графа Сигевульф. — И ни один тан ни за какие деньги не поднимется против него!

— Да этого никто и не требует, — развёл руками Тостиг. — Его надо просто поставить на место.

— А если он не согласится?

— Не понял?

— Не согласится встать на то место, кое ты ему приготовил?

— Я ему ничего не готовил! — закричал Тостиг, потеряв самообладание. — Но он рождён эрлом, а не королём! Эрлом! — ещё раз повторил граф.

— И всё же, если он будет продолжать править по своему разумению? — не отступал Сигевульф. — И не пожелает поступать так, как угодно нам?

— Не пожелает? Тогда можно избрать нового короля. Или вернуться к законам семицарствия. И тогда, как в старину, каждым графством правил бы свой сюзерен. К примеру я — Нортумбрией, а ты — любым из саксонских графств. Ведь ты же знатный эрл! Тебе давно пора стать графом!

— А как быть с присягой? — мрачно спросил Сигевульф. — Ведь на коронации я клялся ему в верности!

— Велика беда. — Граф усмехнулся. — Он тоже клялся. И нарушил свой обет...

— Его заставили!

— Он не ребёнок.

— Согласен. Но у него не было выбора.

— А у нас есть!

— Какой? — поинтересовался эрл. — Пойти по стопам Иуды?

— А почему бы й нет? — задумчиво произнёс граф. — Иуда пытался столкнуть Иисуса со святошами и римлянами, ибо верил в его силу. Остальные просто разбежались... Разве не так?

— Не знаю... — с сомнением произнёс Сигевульф. Он отставил в сторону кубок, который держал в руке, и сквозь зубы процедил: — По мне, так Иуда мерзкий трус. Как можно было предать сына Божьего?

— Так же, как предают остальных, — пожал плечами Тостиг. — Попы говорят, что мы созданы по подобию Божьему. Значит, все мы — его дети.

— Ты хочешь сказать, что Иисус?..

— Был человеком, — кивнул граф. — И не отрицал этого. Потому-то и не исцелял всех страждущих. Он хотел, чтоб люди сами добивались своей цели, а не ждали, что Божья благодать свалится им на голову.

— Не богохульствуй, Тостиг! — поморщился эрл. — Накличешь на нашу голову кару Господнюю.

— Хорошо, оставим эту тему, — согласился граф, снисходительно взглянув на собеседника. — Выпьем эля?

— Вот это другой разговор, — облегчённо вздохнул Сигевульф, потянувшись к кубку. Однако он едва успел отхлебнуть, как Тостиг огорошил его внезапным вопросом:

— Так что, друг, попробуем возродить былую честь эрлов? Или ты так постарел, что уже ни на что не годен?

— Это почему же я ни на что не годен? — вскинулся задетый за живое толстяк.

— Вот и я хотел бы знать — почему? — продолжал раззадоривать его собеседник.

Сигевульф отставил в сторону кубок и сердито взглянул на графа.

— Мы друзья, Тостиг. И только это...

— Ты говоришь — друзья? — перебил его Тостиг.

— Друзья, — подтвердил сбитый с толку эрл.

— Так помоги мне... — произнёс граф и, опустив голову, с болью добавил: — Я ещё никогда не был так унижен... И одинок...

— Э... — растерянно промямлил толстяк. — Я бы рад...

— Что ж мешает? — спросил Тостиг, не поднимая головы.

— Гарольд... — вздохнул Сигевульф.

— Он останется королём, — поднял глаза граф. — Мы просто заставим его считаться с нами. Что ты скажешь на это? Поддержишь меня, если я вернусь в Англию?

— Поддержу... — чуть помедлив, ответил эрл. — Если вернёшься один...