Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый

Колдунья положила в маленькую плошку кусочек воска и растопила его на огне. Вылив воск в воду, она подошла к принцессе, подняла миску над её головой и что-то зашептала. Время от времени она проводила миской вдоль тела девочки, затем, поднеся ко рту, приказала:

— Сделай три глотка, дитя моё.

Айя повиновалась.

Затем старуха обмыла девочку водой, нашёптывая заклинания. Когда с этим было покончено, она разрешила принцессе одеться.

— Всё, дети мои. Теперь ступайте с миром, — устало произнесла колдунья.

Хильда протянула несколько монет.

— Убери, дочка, — покачала та головой.

Ощущая необыкновенную лёгкость во всём теле, Айя вышла из хижины. Солнечный свет на мгновение ослепил её, девочка замерла у дверей и прикрыла глаза. Заждавшиеся телохранители схватились за мечи.

— Всё в порядке! — успокоила Хильда. Принцесса повернулась к стоявшей на пороге колдунье и с чувством воскликнула:

— Спасибо за всё, бабушка! Храни вас Господь!

Старуха ласково улыбнулась ей в ответ. Затем, став серьёзной, она подняла вверх палец и торжественно произнесла:

— Запомни, дитя моё! Во время битвы ладанка должна быть на шее! Иначе она потеряет силу!

Жизнь англо-саксов текла обычным чередом. О комете стали было забывать, как вдруг она напомнила о себе. У кометы было три огненных хвоста и вот землю опалил первый из них — в Англию неожиданно вторгся Тостиг.

Граф достаточно успел поколесить по свету. Он набрал во Фландрии наёмников, после чего направился в Данию, дабы склонить короля Свена на свою сторону. Однако осторожный Свен, предуведомленный Гарольдом и сестрой, старой Гитой, не стал ввязываться в свару. Как ни уговаривал его Тостиг, как ни прельщал, всё было тщетно. Недовольный племянник вынужден был убраться несолоно хлебавши — дядя не дал ему ни одного корабля. Напротив, он послал в Англию письмо, в коем сообщал о замыслах Тостига и обещал Гарольду свою военную помощь. Ни с чем покинув Данию, граф отправился в Норвегию.

Король норвежцев меж тем продолжал обдумывать план вторжения в Англию. Он был прекрасно осведомлен о намерениях Вильгельма и Тостига, ибо, как известно, его русская супруга доводилась родной сестрой вдовствующей французской королеве Анне. Получая сведения из первых рук, король-викинг ждал, пока Вильгельм и Гарольд сойдутся в смертельном поединке на юге страны, оставив ему в качестве плацдарма для вторжения беззащитный север.

Несмотря на кажущуюся медлительность, Гардрада был крайне опасен, ибо имел огромный боевой опыт и в случае необходимости мог собрать мощное войско, ядро которого составляла его верная дружина. Тостиг направился к нему и не потерял времени даром. Два искателя приключений быстро договорились. Граф убедил норвежца нанести удар вместе с Вильгельмом. Гардрада, обдумав ситуацию, согласился с доводами. Вернее, сделал вид, что согласился, ибо не собирался уступать вожделенный остров, во всяком случае, его северную часть, самоуверенному норманну. Однако Тостиг не стал дожидаться, пока Гардрада соберёт свои дружины и подготовит флот. Он разместил наёмников на норманнских и норвежских кораблях и отправился в Англию.

Приплыв на родину, граф высадился на острове Уайт.

— Вот я и дома! — самодовольно объявил он, покидая борт флагманского корабля. Когда с разгрузкой было покончено, Тостиг велел седлать лошадей и поскакал осматривать остров. Его сопровождали Сорульф и несколько телохранителей.

На пути саксов лежала живописная роща. Какое-то время всадники ехали по узкой тропинке. Вскоре впереди показался просвет, и их взору открылась залитая солнцем поляна, в центре которой располагалось древнее кельтское капище.

Тостиг спешился, приблизился к покрытому мхом жертвенному камню, опустился на него и осмотрелся по сторонам.

Вокруг было благостно и покойно. Разомлевший под солнцем лес мирно подрёмывал, изредка шевеля листвой. Птицы делились друг с другом своим немудрёным счастьем. А у самых корней стрекотали кузнечики и чуть слышно перешёптывались травы.

«Как тихо... — подумал Тостиг. — И как покойно... Почему моей душе неведом этот покой?..»

Он покачал головой в такт своим мыслям, затем обернулся к Сорульфу и спросил:

— Видишь, как ласково встречает нас родная земля?

— Да уж вижу, — буркнул старый сакс.

— Даже природа — и та на моей стороне. А ты всё ворчишь и ворчишь, — усмехнулся граф.

— Природа природой, а уж Бог-то точно не с нами, — мрачно произнёс оруженосец. — Не жалует он изменников!..

— Перестань молоть чепуху, любезный! — осадил его граф. — Пусть я изменник, но клянусь памятью отца, я положу конец единовластию Гарольда. А до Бога мне нет никакого дела. Его придумали слабые духом, а сильным он не указ!

— Не богохульствуй, милорд! — вскричал Сорульф. — Ты выбрал неудачное место!

— Что? Испугался? — усмехнулся граф. — Полно, друг, тут одни замшелые камни. Это всё, что осталось от кельтских богов. — Он стукнул кулаком по жертвеннику. — Ни Богу, ни дьяволу не остановить меня! Я вырву победу из лап судьбы, чего бы мне это ни стоило!!

Не успели отзвучать последние слова, как вдруг какой-то странный звук привлёк внимание Тостига. Будто кто-то вздохнул.

Граф настороженно огляделся по сторонам... Вокруг никого не было. «Почудилось», — подумал он и в тот же миг ощутил на себе чей-то тяжёлый взгляд. Тостиг резко обернулся.

Никого...

«Странно... Может, тролли решили со мной поиграть?» — подумал он и громко крикнул:

— Эй, кто здесь? А ну выходи!

Ответом была тишина. Лишь телохранители удивлённо смотрели на него, не понимая, в чём дело.

«Сорульф прав. Дурное место», — подумал Тостиг. Неприятное чувство не оставляло его. Он вновь огляделся.

Что-то изменилось в природе. Лес затаился в недоброй тишине. Огромные дубы как будто тянули свои узловатые ветви, сотни ненавидящих глаз мерещились в густых зарослях.

— Тьфу, дьявольщина! — Граф яростно сплюнул и прислушался. «Почему замолчали птицы?» — пронеслось в его голове.

Тем временем огромная тёмная туча закрыла солнце, зловещий полумрак окутал всё вокруг. Поднялся сильный ветер, в воздухе закружились листья и мелкий сор.

— Пора убираться отсюда, — решил Тостиг, поднимаясь на ноги.

В тот же миг вспышка молнии прорезала небо, осветив лес призрачным светом. В этом неверном свете графу привиделось множество грозных теней, окружавших его со всех сторон. Раскат грома довершил дело.

Тостиг, выйдя из оцепенения, кинулся к лошадям. Он с ходу вскочил в седло и во весь опор помчался прочь. Ничего не понимающие телохранители поспешили за ним.

Не успели саксы скрыться из виду, как на траву упало несколько первых, неуверенных капель. И тут же дождь полил как из ведра, словно разгневанная природа пыталась смыть с лица земли следы изменника.