Владимир Афиногенов - Витязь. Владимир Храбрый

Медведь понюхал воздух, оттуда, от самой маковки горы, тянуло не костровым, а избяным дымом. Превозмогая боль и слабость, тихонько побрел в ту сторону.

На горной вершине, окруженной лесом, стоял шалаш, сложенный из ветвей, и из отверстия, проделанного сбоку, шел дым. Кто-то варил поздний ужин. Рядом с шалашом рубленная из бревен вознесла купол с крестом небольшая церквушка, а чуть поодаль стояли две похожие на сарайчики келейки.

Если бы медведь умел соображать, он понял бы сразу, что тут ему помогут, так как здесь нашли приют отшельники. Два брата - Варфоломей и Стефан. Первый скоро получит при пострижении в иноки имя Сергий, а по месту, выбранному для поселения недалеко от Радонежа, где он родился, его станут звать Радонежским. Великим будет на Руси это имя!

Вот на кого набрел раненый пестун.

- Эй, Стефан, смотри, зверь к нам пришел… И смирнехонек! - воскликнул Варфоломей.

- Да он ранен, браток.

- И вправду, морда опалена, будто он в костер башку свою сунул… Надо зверю помочь. Грей воду, а я пойду овечьи ножницы искать.

Зверь сразу почувствовал, что попал к хорошим людям. Еще более присмирел и полностью отдался на их волю.

Возле носа братья остригли шерсть, приложили к ранам пахучие прохладные мази, сделанные из собранных Варфоломеем лечебных трав.

Собиранием их он увлекся, будучи еще пастушком. Примерно в то время встретил на лугу черноризца, саном пресвитера, который читал молитву. Старец спросил:

- Никак что-то хочешь сказать, чадо?

- Стадо пасу, а больше всего хочу учиться. Только грамота мне поддается плохо…

Черноризец отломил тремя пальцами кусочек белого хлеба и произнес:

- Возьми и съешь. Это знамение благодати Божьей… С сего дня дарует тебе Господь хорошее знание грамоты и знание большее, чем у братьев и сверстников твоих.

И случилось удивительное: отрок Варфоломей начал стройно петь псалмы и хорошо разуметь грамоту. Но родители его, Кирилл и Мария, зная, как туго давалась она младшему сыну, этому не удивились, узнав о благословении старца, который потом зашел в их дом. На прощание старец сказал им еще такие слова:

- Сын ваш будет родоначальником обители Святой Троицы и многих приведет вослед за собой к пониманию Божиих заповедей и истинного смысла жизни.

Далее постигая святое писание, Варфоломей стал поститься строгим постом и воздерживаться: в среду и пятницу ничего не ел, в прочие дни питался хлебом и водой, по ночам часто бодрствовал и молился.

Кирилл был ростовский боярин, но после страшного нашествия на Ростов Великий монгольской рати, разорившись, перебрался в Радонеж, что находился в московском княжестве. Сыновья Стефан и Петр здесь женились и отделились. Престарелые Кирилл и Мария жили теперь бедно, кому-то надо было их кормить, и Варфоломей продолжал пребывать с ними. Только потом, когда родители ушли в Хотьковский монастырь, который находился в трех верстах от Радонежа, и умерли там, Варфоломей почувствовал себя свободным в осуществлении своей цели - стать иноком.

Брат его Стефан к тому времени тоже стал монахом в том же Хотькове, так как жена его преставилась. Варфоломей уговорил брата уйти в лес, чтобы там поставить церковь.

Не вся земля тогда принадлежала «частным лицам». Если собиралось несколько пустынников, хоть бы всего двое, и думали ставить церковь, прочно осесть, то спрашивали благословения у местного святителя. Освящали церковь, и обитель возникала.

Когда пришел к братьям раненый пестун, церковь во имя Святой Троицы уже освятили. Это повелел таинственный старец, явившийся уже не Варфоломею, а сидевшему под дубом Стефану.

(Так дело их жизни приняло покровительство Триединства, но далее мы увидим, что Сергий сделался ревностным почитателем Богоматери; в пустынях Радонежа не Пречистая и не Христос, а Троица вела святого.)

Медведя вылечили, и он остался жить на Маковце, так братья назвали место своего поселения. Став совсем ручным, зверь помогал свалить какое-нибудь дерево и унести его. Зимой Стефан смастерил специальные сани и возил на нем дрова.

Братья продолжали жить на Маковце. Но вместе жизнь у них не заладилась. Стефан оказался послабее Варфоломея духом и телом. Его мучило житье в глухом мрачном лесу. В монахи он подался под влиянием смерти жены, а не по убеждению и вере, как младший брат. Наконец, не выдержав более, он ушел в Москву, в Богоявленский монастырь, где жилось полегче.

Варфоломей же в полном одиночестве продолжал полуночный [2] [2] Полуночный - северный (на севере московского княжества). свой подвиг.

В летописи есть упоминание, что иногда Варфоломей «на обедню призываша некого чужого попа суща саном или игумена старца, и веляша творити литургию». Этим попом был игумен - старец Митрофан, который проживал недалеко от пустыни. Однажды отшельник попросил игумена Митрофана о пострижении.

7 (20) октября, когда православная церковь празднует память святых мучеников Сергия и Вакха, старец постриг Варфоломея и дал ему имя первого святого, под которым Варфоломей и вошел в русскую историю.

Он был первым иноком, постриженным в церкви, построенной им самим, и в пустыни, также им самим основанной.

И он был первым во всем, ибо положил начало подвигам; всем другим монахам, которые потом здесь поселились, он служил живым примером.

«Как некий орел, - говорит о нем Епифаний, написавший «Житие Сергия Радонежского», - легкие крылья подняв, как будто по воздуху на высоту взлетает, - так и этот Преподобный оставил мир и все мирское…»

«Ему можно было дать чуть больше двадцати лет по внешнему виду, - говорит далее Епифаний, - но более ста лет по остроте разума…»

Слава о Сергии пошла гулять по Руси, и к нему стали приходить люди - кто за благословением, а кто просто послушать мудрого совета…

Но являлись и другие люди, которые просили взять их к себе, спасаться вместе. Сергий отговаривал их, указывал на трудности отшельнической жизни - жив еще был для него пример брата. Но все же шел навстречу. И принял уже немолодого с верховьев реки Дубны Василия Сухого и дьякона Онисима и его сына Елисея, затем Сильверста Обнорского, Мефодия Пешношского, Андроника, Авраамия, Савву Сторожевского, Афанасия Высоцкого. Позднее почти все эти ученики Сергия заложили свои обители: Афанасий учредил Высоцкий монастырь в Серпухове, пред просторами и голубыми далями Оки, - удельном княжестве Владимира Андреевича Серпуховского, прозванного в народе Храбрым. А на круче Москвы-реки в Звенигороде Савва Сторожевский создал монастырь Рождества Богородицы; «тихий и кроткий» Андроник заложил монастырь на Яузе. Мефодий Пешношский - за рекой Яхромой, таскал для постройки начальной церкви на себе бревна через реку, помня, как Сергий строил свою обитель.