Лев Демин - Глеб Белозерский

- Станешь, не сомневаюсь, - отвечал Дмитрий Александрович. - Соперников у тебя нет.

- И еще… Конечно, кончина дяди Глеба для меня большая утрата. Необходимо прийти в себя, - отвечая так, Дмитрий Борисович беззастенчиво врал: кончины дяди он ждал с вожделением, чтобы занять ростовский стол.

А ростовчане шли нескончаемым потоком в кафедральный собор, чтобы проститься с покойным. Хотя и не долго они находились под его рукой, но смогли убедиться в добром характере князя Глеба, искренне скорбели о нем.

Закончились торжественные службы и поминальные трапезы. Гроб с телом усопшего отнесли в княжескую усыпальницу, размещавшуюся в подвале собора, и поставили рядом с саркофагом его брата Бориса. Дмитрий не стал отдавать распоряжение каменщикам приступить к изготовлению нового саркофага. Что-то было у него на уме свое, затаенное.

Приглашенные на похороны разъезжались. Первым уехал великий князь владимирский Дмитрий Александрович. Он остался явно недовольным новым ростовским князем и не скрывал этого.

- Думал, что ты другой человек, - буркнул он напоследок.

А главный баскак Амраган сказал, прощаясь с Дмитрием Борисовичем:

- Позаботься о ханском ярлыке. Покуда ты еще не полноценный правитель удела.

Михаил перед отъездом в Белоозеро обратился к Дмитрию:

Хотел бы забрать к себе в Белоозеро моих дружинников.

- Почему ты считаешь их своими? - удивился Дмитрий. - Твой батюшка приобщил их к ростовской дружине, вступив на ростовский стол. Стало быть, по закону я наследую и дружину всю целиком.

- От всей-то прежней дружины у меня на Белоозере два десятка человек осталось. С большой шайкой новгородских ушкуйников они не справятся.

- Набери новую дружину, - невозмутимо произнес Дмитрий.

Ростовский князь также не захотел отдать Михаилу кольчужного мастера и корабелов, привезенных из Белоозера. Согласился отпустить лишь Каллистрата с семьей и старого одинокого повара. Василису князь Дмитрий прогнал из княжеских хором в первый же день после похорон. Обозвав ее оскорбительным для женщины ругательством, прикрикнул:

- Чтоб духа твоего не было в моих палатах, б..!

Василиса прихватила узелок с вещами и пришла к кольчужному мастеру, человеку доброму и веселому, обремененному кучей детей.

- Возьми, батюшка, в няньки, пригожусь, - сказала она кольчужнику. - Деток-то у тебя не счесть.

- Ты бы с князем Михаилом возвращалась в Белоозеро, - посоветовал мастер.

- Я верно служила князю моему Глебу. Не в моих силах покинуть его могилу.

- Ну, оставайся, коли так.

Возвращался Михаил на Белоозеро со своими спутниками уже санным путем. До Ярославля его попутчиком был князь Федор. Михаил посетовал на неуступчивость двоюродного брата, почувствовавшего власть.

- Не нравится мне Дмитрий. Похоже, затевает какие-то козни против меня.

- Не забывай, Михаил, ты мне теперь как сын, - сказал ему Федор. - Коли столкнешься с какой обидой, всегда приду тебе на помощь. Учти это, Михальчик.

Федор произнес имя зятя так, как часто произносил его покойный князь Глеб.

А тем временем состоялся разговор между Дмитрием Борисовичем и владыкай Игнатием.

- Как поступить, владыка, с глебовскими останками? - многозначительно спросил епископа Дмитрий.

- У тебя, князь, возникли на сей счет какие-то мысли? Вижу, саркофаг заказывать каменщикам не спешишь, - уклончиво ответил Игнатий.

- Не спешу. Может, саркофаг и не понадобится? Не лучше ли предать тело Глеба земле в монастыре Святого Спаса?

- Понимаю… В глубине души ты не смирился с тем, что после смерти твоего батюшки княжение в Ростове перешло не тебе, а дяде Глебу. Вот и таишь на него раздражение, даже на мертвого.

- Отчасти да…

- Но учти, Глеб Василькович все же князь. К тому же ханский родич. Пристало ли нам тревожить его останки? Пусть покоится рядом с братом, с родителями.

- Послушай, владыка… Князь Глеб слишком усердно служил ординцам.

- Не усердней других князей.

- Слишком усердно. Я беседовал с многими дружинниками, участниками его походов. Глеб всегда лез в самое пекло, чтоб отличиться. В результате гибли русичи.

- Глеб это отрицал.

- Он был не искренен с тобой. И еще. Он терпимо относился к язычникам своего края.

- Язычество живуче. Одним мановением руки его не искоренишь. Глеб занимался просветительством, наладил переписку книг духовного содержания. Открывал монастырские школы, заботился о грамотности пастырей. Разве это не было борьбой с язычеством?

- Результатов этой борьбы что-то не было видно. А при себе держал полюбовницу, язычницу-весянку.

- Откуда тебе это известно?

- Не трудно было узнать через верных слуг.

- Допустим, ты, князь Дмитрий, в чем-то и прав. Твой дядюшка был далеко не праведник.

- Вот, вот, хорошо, что ты это признаешь, владыка. Что ты скажешь, как поступить с останками покойного?

- Я бы не стал их трогать. Пусть князь Глеб покоится рядом с родными.

- А я бы желал, чтобы Глебовы останки были вынесены из собора и преданы земле в монастыре Святого Спаса рядом с могилами простых смертных.

Подобные беседы между князем Дмитрием и владыкай Игнатием продолжались не раз. Дмитрий Борисович приводил все новые и новые факты греховности Глеба Васильковича. Факты были голословны, ничем не подтверждались и в основном выдумывались Дмитрием, затаившим злобу на дядю и желавшим мстить ему, даже мертвому. Но владыку охватывало двойственное чувство. Не соглашаясь в душе с надуманными доводами ростовского князя, он в то же время не хотел с ним ссориться. Он угадывал в Дмитрии тяжелый, властный и мстительный характер и после долгих и нелегких раздумий решил уступить.

Через девять недель после смерти князя Глеба ростовский епископ Игнатий распорядился вынести прах покойного из соборной церкви и просто закопать его в земле в монастыре Святого Спаса рядом с другими могилами. Перезахоронение совершили ночью, чтобы не привлекать внимание ростовчан…

Поступок духовного иерарха кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. И он противоречит тому отзыву, какой сделал летописец, подводивший итоги княжения князя Глеба. Летописец по поводу его кончины пишет хвалебный панегирик. Но в словах летописца следует критически отделить традиционное славословие 'от справедливых слов, которые мог заслужить незаурядный, хотя и удельных масштабов политик. Составитель Никоновской летописи сообщает, что Глеб Василькович с молодых лет служил ордынцам и многих христиан избавил от обид. Эти слова летописца, несомненно, справедливы. Служба белозерского князя хану подтверждается упоминаниями в источниках о его участии в походах ханских войск. Но этой службой и ханским расположением князь Глеб избавил свое княжество от опустошительных набегов ордынцев. В летописях нет ни одного упоминания о ханских нашествиях на Белоозеро, тогда как имеется немало таких упоминаний о набегах на Рязань, Тверь и другие русские земли. Белозерское княжество жило сравнительно мирной жизнью, и это летописец мог постам вить в заслугу князю Глебу.