Лиса Си - Снежный Цветок и заветный веер

Средняя по возрасту названая сестра отвела меня в сторону. На верху лестницы Ива взяла миску у меня из рук и прошептала: «Слишком поздно. Она не хочет есть. Вы должны постараться отпустить ее». Ива ласково погладила меня по лицу. Позже, днем, именно она убрала остатки горькой дыни, которой вырвало Снежного Цветка.

Моим следующим и последним шагом было приглашение прорицателя. Он вошел в комнату и провозгласил: «К телу вашей подруги прицепился призрак. Не беспокойтесь. Вместе мы изгоним его из этой комнаты, и она выздоровеет. Госпожа Снежный Цветок, — сказал он, наклоняясь к ее постели, — вот слова, которые надо спеть». Потом он приказал нам всем: «Опуститесь на колени и молитесь».

Весенняя Луна, Мадам Ван — да, старая сваха проводила здесь большую часть времени, — три названые сестры и я опустились на колени вокруг постели и начали петь и молиться Богине Милосердия, а Снежный Цветок слабым голосом повторяла за нами слова. Увидев, что мы все при деле, прорицатель вынул из кармана лист бумаги, написал на нем заклинания, зажег его и стал бегать взад-вперед по комнате, стараясь прогнать голодного призрака. Затем он стал рубить дым мечом: вжик, вжик, вжик! « Призрак, долой! Призрак, долой! Призрак, долой!»

Но это не помогло. Я заплатила прорицателю и из зарешеченного окна наблюдала, как он взобрался в повозку, запряженную пони, и уехал прочь. Я поклялась себе, что с этих пор буду спрашивать совета прорицателя только относительно подходящих дат.

Цвет Сливы, третья и самая младшая из названых сестер, подошла ко мне. «Снежный Цветок делает все, что вы просите. Но я надеюсь, вы сами видите, Госпожа Лу, что она делает это только для вас. Ее мучения длятся слишком долго. Если бы она была собакой, вы бы стали продлевать ее страдания?»

Боль имеет много видов: физическая боль, которую переносила Снежный Цветок, боль за ее страдания и уверенность в том, что я не вынесу этого больше ни минуты, мучительное сожаление о всех тех словах, которые я наговорила ей восемь лет назад — и для чего? Для того чтобы заслужить уважение женщин нашей деревни? Для того чтобы причинить Снежному Цветку боль, какую она причинила мне? Или это шло от оскорбленной гордости — раз она не со мной, то пусть не будет с кем-то другим? Я была кругом не права, включая и последнее, потому что в течение этих долгих дней я видела, каким утешением были для Снежного Цветка ее названые сестры. Они пришли к ней не в самый последний момент, как пришла я, они были с ней рядом много лет. Их щедрость — в виде маленьких мешочков с рисом, овощей и собранного хвороста — поддерживали в ней жизнь. Теперь они приходили каждый день, пренебрегая своими домашними обязанностями. Они не вторгались в наши особые отношения со Снежным Цветком. Нет, они словно парили в воздухе, как добрые духи, молились, зажигали огни, чтобы напугать призраков, жаждущих заполучить Снежный Цветок, но они всегда предоставляли нас самим себе.

Должно быть, я спала когда-то, но я не помню этого. Если я не дежурила у постели Снежного Цветка, то шила ее похоронные туфли. Я выбрала цвета, которые, как я знала, ей бы понравились. Я вдела нитку в иголку и вышила на одной туфле цветок лотоса, что означало «постоянный», и лестницу, что означало «взбираться», а все вместе это означало, что Снежный Цветок будет постоянно взбираться на небеса. На другой туфле я вышила крошечного оленя и летучую мышь с изогнутыми крыльями — символы долгой жизни, — такие же вы можете увидеть на свадебных нарядах и на поздравлениях с днем рождения, — чтобы Снежный Цветок знала, что даже после смерти ее кровь будет жить в ее сыне и в ее дочери.

Состояние Снежного Цветка ухудшалось. Когда я в первый раз помыла и перебинтовала ей ноги, я увидела, что ее подогнутые пальцы уже стали багровыми. Как и говорил врач, этот ужасный цвет смерти дополз до ее икр. Я пыталась заставить Снежный Цветок бороться с болезнью. Сначала я умоляла ее призвать на помощь свою лошадиную натуру, чтобы она лягалась и отгоняла духов, которые посягали на нее. А теперь, я знала, мы можем лишь постараться облегчить ей переход в загробный мир.

Юнган приходила ко мне каждое утро, приносила свежие яйца, чистую одежду и послания от моего мужа. Она многие годы была мне верна и послушна, но в эти дни я обнаружила, что однажды она проявила своеволие, за что я осталась ей навеки благодарна. За три дня до смерти Снежного Цветка Юнган пришла ко мне рано утром, опустилась передо мной на колени и положила к моим ногам корзинку.

«Я видела вас тогда, Госпожа Лу, много лет назад, — сказала она дрожащим от страха голосом. — Я знала, вы не хотели делать того, что вы делали».

Я не понимала, о чем она говорит и почему выбрала именно этот момент для своего признания. Затем она сняла с корзинки кусок материи и достала оттуда письма, носовые платки, вышивки и наш заветный веер. Это были те вещи, которые я искала и не находила, когда сжигала наше прошлое, но эта служанка рисковала быть выброшенной на улицу, чтобы спасти их в дни Изгнания Болезни из Моего Сердца, а потом хранила их долгие годы.

Увидев это, Весенняя Луна и названые сестры засновали по комнате, роясь в корзинке для вышивания Снежного Цветка, в ящиках комода, поднимая постель в поисках потайных мест. Вскоре передо мной лежали все письма, написанные мной Снежному Цветку, и все то, что я когда-либо мастерила для нее. Наконец все — кроме того, что я уничтожила, — было там.

В последние дни жизни Снежного Цветка мы предприняли путешествие в наше прошлое. Мы знали наизусть так много, что могли цитировать целые отрывки, но она быстро уставала и потом просто держала меня за руку и слушала.

Ночью, когда мы вместе лежали в постели у зарешеченного она, купаясь в лунном свете, мы переносились в наши годы закалывания волос. Я написала иероглифы нушу у нее на ладони. Постель залита лунным светом…

«Что я написала? — спросила я. — Назови мне иероглифы».

«Я не знаю, — прошептала она, — не могу сказать…»

Я прочла весь стих и увидела, как слезы потекли из уголков ее глаз, сбежали по вискам и затерялись у нее в волосах.

Во время нашего последнего разговора она спросила: «Ты можешь сделать для меня одну вещь?»

«Все, что хочешь», — ответила я, действительно намереваясь выполнить ее просьбу.

«Стань моим детям тетей».

Я пообещала, что стану.

Ничто не помогало облегчить страдания Снежного Цветка. В последние ее часы я прочитала ей вслух наш договор, напомнив о том, как мы пошли в Храм Гупо и купили красную бумагу, сели и составили текст. Я перечитала ей вслух письма, которые мы посылали друг другу. Я перечитала ей радостные отрывки из записей на нашем веере. Я напевала ей старые мелодии из нашего детства. Я говорила ей о том, как сильно люблю ее, и сказала, что, надеюсь, она будет ждать меня в загробном мире. Я говорила ей о дороге на край неба, не желая отпускать даже к облакам.