Геннадий Ананьев - Андрей Старицкий. Поздний бунт

- Очень ты прав, воевода. Сродственники Сабуровых Годуновы и без того подкрадываются к трону. Хитрованы. Наглые к тому же и умом не обделенные. А что будет, когда породнятся с царем?

- Что грядет, того не миновать. Десница Господа, - вновь сказал свое веское слово седовласый воевода. - Грызня у трона - не нашего разумения дело. Наша забота державу оборонять. Воеводствовать со всем прилежанием. Мы же, если раскинуть умишком, не трон оберегаем, для того царев полк есть, а свои дома защищаем. Грудью заслоняем державу от ворогов.

Как же за такие верные слова не осушить кубки? Пили стоя, в левой руке держа кубок, а правую приложив к горячему сердцу.

Разговор после этого сам собой утих, и вскоре гости, вьпив за гостеприимную хозяйку дома, покинули травную. Домой разъезжались без волокиты. Понимали:

Хабару завтра спозаранок нужно быть в Кремле. Прощаясь, однако, каждый из воевод просил хозяина приобщить и его к великому оборонительному от Казани делу. Только седокудрый, вздохнувши, посетовал:

- Засучил бы рукава вместе с тобой, герой-воевода, да укатали сивку крутые горки.

Проводив гостей, Хабар-Симский долго не мог уснуть, метался будто в жару на мягкой пуховой перине, не имея сил заставить себя не думать о предстоящем разговоре с великим князем. В конце концов все же уснул. Будить постельничему его не пришлось, воевода сам проснулся едва забрезжил рассвет. Ополоснул лицо ледяной водой, обрядился в праздничные одежды и - поспешил в Кремль. Сомнения, правда, были, не слишком ли рано появится он на Соборной площади, где ему надлежало быть среди самых знатных князей и бояр, но вышло в самый раз. Как он заметил, не было на Соборной площади лишь князей Шуйских.

«Обиду держат за невнимание к ним. Что не их рода невеста».

Хабара-Симского заметили сразу. К нему подходили с поклонами, поздравляли (те, кого не было на по-честном пиру) с великой наградой, хвалили его находчивость при обороне Нижнего Новгорода. Только князь Дмитрий Иванович лишь издали кивнул, зато Андрей Иванович, словно не был обижен, поздоровался уважительно и еще раз поздравил с милостью великого князя.

Их начавшийся было разговор прервал праздничный колокольный звон всех кремлевских храмов одновременно, тут же подхваченный колокольнями Китай-города, Белого, а следом и колокольнями приходских церквей Скородома. Москвичи, заполнившие Кремль до отказа, теперь начинали тесниться на Красной площади, надеясь, что Василий Иванович со своей супругой великой княгиней снизойдут до выхода к народу.

Первый раз Хабар-Симский видел такую торжественную пышность. Более сотни князей и бояр заполнили храм Успения. В глазах рябило от обилия самоцветов на одеждах знати. Невеста сверкала алмазами на кокошнике и в ушных подвесках, на аксимитовом сарафане. Жених словно светился счастьем. Что еще удивило Хабара-Симского: братья не находились у руки великого князя, их место - в общей толпе знати. В той самой толпе, где и он - воевода - не знатного рода. Правда, даже перворядные выказывали братьям Василия знаки внимания.

Все эти наблюдения не отвлекали внимания воеводы от главного - от мыслей о предстоящем докладе великому князю, которые не отступали ни в первый день, ни в следующие, заполненные долгими пиршествами. Симский даже попытался, улучив момент, завести разговор с князем Дмитрием Ивановичем о предстоящем деле, но тот отмахнулся:

- Знаешь, воевода, каждому овощу - свое время. Позовет брат мой, - он сделал нажим на слове «брат», - тогда и помозгуем. Чего ради неволить себя загодя зряшними мыслями. И потом, твое дело воеводское, тебе и об оборонах разных думать.

Совершенно иным получился разговор с князем Андреем Ивановичем, к которому Хабар-Симский все же решился обратиться, хотя и опасался такого же ответа, какой услышал от князя Дмитрия.

Понимаю, воевода, твое неспокойство. Разделяю трудности решиться в одиночку на слово великому князю. Только чем я могу пособить? Я не бывал ни в Нижнем Новгороде, ни дальше его. Да и воевода из меня пока некудышний. Последыш я, ко мне поэтому такое отношение.' Всякий раз лишь в пристяжные к кому-либо из братьев…

Знал бы Андрей Иванович, как близко к сердцу принял воевода откровение юного князя! Обрел бы он в одночасье верного товарища, доброго советника.

Помедлив малую малость, Андрей Иванович попросил:

- Ты вот что… Окончатся пиршества - пожалуй ко мне. Расскажешь о своем плане. Посоветуемся. Глядишь, и я что-нибудь толковое подскажу.

И вот в тот вечер, когда великий князь Василий Иванович с благословения отца объявил на очередном пиру, что «Потехе час, а делу время», воевода Хабар-Симский был зван к Андрею Ивановичу.

Даже конь ему был подан под великолепным седлом, как самому почетному гостю.

«Доброй души царев брат меньшой, - подтвердил первоначальный свой вывод Хабар-Симский, - и не кичлив».

Справедливый вывод. Андрей Иванович не кичился родством с великим князем, он уважал ум и храбрость в людях, особенно таких героев, как Симский, поэтому без задней мысли встретил воеводу не только как равного себе, но даже с подчеркнутым почтением, словно принимая более высокородного гостя. Это еще больше расположило воеводу.

«Не чинится, уважая мои ратные успехи и ратный опыт», - подумал он.

Так оно и было на самом деле. Князь Андрей не играл в чрезмерное гостеприимство, он искренне высоко ценил героя, вполне сознавая свою малограмотность в воеводском деле. Отец, как правило, на рать брал с собой вначале первого своего сына, Ивана, видя в нем преемника а после его смерти хотя и венчал на царство своего внука, но при своей руке держал первенца от царицы Софьи. Его, Андрея, отец ни разу не брал с собой в поход последыш до кончины матери рос при ней. Нравоучительные же беседы отец нацеливал не на воспитание сыновей, обязанных защищать державу с мечом в руках, а на признание единовластия за тем, кто из братьев займем трон.

И вот - первое поручение. Князю Андрею хотелось исполнить его не только со рвением, но и разумно, чтобы создать крепкий пограничный оборонительный рубеж, надежно прикрывавший все восточные русские города и погосты не только от разбойных налетов, но и от крупных походов, какие Казань (Андрей Иванович в этом не сомневался) еще не раз повторит до тех пор, пока не схлопочет увесистую зуботычину. Такой ответ противнику придется готовить основательно, вот тут и сыграют свою роль новые крепости, которые и позволят загодя накапливать силы.

С этого и начал князь Андрей Иванович:

- Не имея воеводского опыта, я все же рискнул определить так: крепости нужны не только для обороны, но и для подготовки решительного сокрушительного удара по Казани. Считаю, отечеству нашему не стоит жить с шилом в боку. Напрягшись, можно стереть Казань с лица земли. Укладиста ли по ратным меркам моя мысль?