Галина Романова - Иван Берладник. Изгой

Конечно, Юрий Долгорукий сейчас был занят войной. Он пошёл на Владимир-Волынский не только потому, что хотел восстановить справедливость и посадить на местный стол сына брата Андрея. В первую очередь он хотел доказать непокорному Андрею, что его дело правое. Но, вернувшись из похода, он тотчас двинет полки на Суздаль. Тогда на его стороне выступит не только Владимир Андреич, но и его союзник Святослав Ольжич, и галицкие полки. А может, и рязанские князья тоже.

И Андрей стал готовиться к войне с родным отцом.

Но прежде надо было укрепить рубежи.

В своё время Юрий Владимирич построил много городов - то защищаясь от Смоленского князя, то грозя непокорному Новгороду, то обороняясь от воинственных рязанских князей, а то и против булгар. Он и сына Андрея женил на булгарке, чтобы отвратить войну. Так почто теперь не хочет поступать также? Есть же у Мстислава Изяславича юная дочь. А у него сын Василько. Или хотя бы Владимира Андреевича женил, коли хлопочет ради него. Глядишь, в приданое за дочерью Изяславич отдал бы часть городов.

Но, как говорится, свежо предание, а верится с трудом. Не верил Андрей больше отцу. Ждал от него удара в спину. И решил построить собственный город, чтобы встал он на пути низовых полков неприступной стеной.

Такой городок был - Москов, где сидел род боярина Кучки. Идя несколько лет назад на Луцк, не мог его миновать Андрей с полками. И возвращаясь обратно, тоже шёл через Москов. Идёшь с Суздаля в южные земли - через Москов. Идёшь с юга на Суздаль - опять-таки через Москов. Юрий Долгорукий, когда протянет свои загребущие руки в Суздаль, тоже не минет его.

О Москове и следовало позаботиться перво-наперво.

Ясным осенним днём подъезжал Андрей к Москову. Была с ним дружина, были плотники из Суздаля, был зодчий, ставивший ещё дом и двор в Кидекше, позади обоза гнали толпу пленных - идя вятичскими землями, не мог не похватать Андрей тамошних людей. Было их немного - едва сотня мужиков с бабами и зарёванными детьми. Мычала влекомая следом скотина. Сейчас пусть плачут - потом населят новый город.

Правду сказать, городка как такового не было. Был боярский терем, был прилепившийся к нему посад, было несколько небольших деревенек, стоящих одна подле другой. Все они кучковались возле впадения Неглинной в Москву, за что, наверное, и боярина Ивана, отца Степана, прозвали Кучкой. Но не было главного - крепостных стен, земляного вала и сторожевой башни.

Зато стояли вокруг вековые боры. Стройными рядами высились дубы и сосны, темнели вечнозелёные ели, красовались липы и берёзы. Проезжая окрестными лесами, Андрей тихо улыбался - лес был богатый. Добрый город можно срубить из этого леса.

Старый Степан Кучка не ждал Андрея. Когда тот полтора месяца назад проскакал мимо, лишь тревожно покачал головой - чего, мол, князьям неймётся? И не подумал тогда, что это была его большая беда и большое княжье дело.

Сейчас вышел навстречу, долго кланялся и размахивал рукавами долгой шубы, приглашая гостя в терем.

- Уж прости, князюшка, не ждали мы тебя, не готовили сладких яств и дорогих вин не припасли, - хлопотал он, пока слуги торопливо вытаскивали что ни попадя на столы.

- Ничо, - Андрей прошёл на переднее место, - не пиры пировать приехал. Приехал дело делать.

- А что ж за дело? - заглянул в глаза боярин.

- Великое дело. Град задумал срубить.

- Град? Это доброе дело! За новый город не грех поднять чашу… Жаль только, вино не иноземное. Не обессудь…

- Ничего, - Андрей принял двумя руками чашу. Подала ему чашу боярская дочь Улита, и он улыбнулся девушке. - Город здесь будет, так и пить надо здешнее вино.

- Верно говоришь, - закивал было боярин, но опомнился: - Где город-то, говоришь?

- А здесь, - Андрей выпил и принялся за щи с зайчатиной. - Здесь город будет.

- На Москве?

- На Москве.

- Так ведь эта земля моя! Знать, и город будет мой?

- Город будет княжьим. Я - князь этой земли!

- Ан нет! - боярин даже хлопнул по столу. - Земля моя и город мой!

- Я князь!

- А я - боярин! И воля тут моя, боярская! А ты здесь - никто. Гость и не след тебе, гостю, с хозяином спорить!

С отцом бояре не осмеливались вести такие речи. От обиды захолонуло сердце Андрея. Неужто он и впрямь никто? Но ворочаться к отцу побитой собакой? Ни за что!

- Был ты хозяином земли, боярин Кучка, - сказал он, сжимая кулаки от бешенства, - да весь вышел… Эй, кто там! Взять боярина!

Стукнула дверь - на пороге возникло два отрока с мечами наголо. Боярин выкатил глаза.

- Да ты что удумал, паскуда? - уже не вполне владея собой и зверея от одной только мысли, что может оказаться не всесильным, вопросил он. - Ах ты, пёсий сын… Да я тебя…

Кучка замахнулся на молодого князя, хватаясь за первое, что попалось под руку. Но это было последнее, что он успел в жизни. Не снимавший меча Андрей оказался проворнее - он успел выхватить меч из ножен, и ринувшийся боярин напоролся брюхом на остриё! Какое-то время он ещё стоял, не веря случившемуся, а потом завалился набок и, цепляясь пальцами за край камчатой скатерти, упал на пол, увлекая с собой и скатерть, и посуду.

- Зрите, - Андрей стоял над убитым, - что бывает с теми, кто идёт супротив своего князя. Он на меня первым бросился - Бог его и покарал!

Ворвавшись на шум в горницу, заголосили над убитым старая жена и юная дочь Улита.

- Не войте так! - сморщившись от криков и причитаний, сказал Андрей. - Отца вашего не вернуть, но я сумею вам помочь. Обе поедете со мной в Суздаль - там я вас не оставлю! Улите - жениха сыщу, а тебе, старая, вдовью часть выделю… А покамест у меня иные дела есть!

На другой же день повели на Московский холм пригнанных из Суздаля плотников и каменщиков, а с ними и полонённых по дороге мужиков. Следовало до зимних холодов заготовить лес, начать копать ров, чтобы с весною, когда оттает земля, поставить на месте посёлка новый город - Москов.

Споро застучали топоры, закачались верхушками, падая наземь, дубы и сосны. Кирки врезались в землю, пролагая первый, ещё неглубокий, ров. День за днём неспешно рос новый город, вставала на порубежье молодая Москва, которой Андрей готовился отгородиться от Киева и родного отца в придачу.

Самого князя не было на строительстве - два дня спустя он воротился в Суздаль, везя зарёванных, печальных боярыню и боярышню Кучковну. Сейчас он не смотрел на Улиту, которая прятала опухшее от слез лицо под убрусом, но пройдёт несколько лет, и Андрей Юрьевич, прозванный к тому времени Боголюбским, заметит расцветшую красоту молодой боярыни. Не в силах бороться с нахлынувшим поздним чувством, казнит он её мужа, чтобы сделать Кучковну княгиней - и предвестницей его гибели.

Война на Волыни закончилась поражением. Мстислав Изяславич успел привести на помощь угров - король Гейза дал полки, ведь его жена была тёткой Мстислава. Несколько дней без толку простояли галичане и киевляне под стенами Владимира-Волынского. Наконец у юного Владимира Андреевича лопнуло терпение. Он с несколькими отроками выехал к воротам, стал кричать, чтобы отворили и впустили в город своего нового князя, но вместо ответа со стен полетели стрелы. Одна пробила Владимиру горло…