Вадим Полуян - Ослепительный нож

- Согласны ватажники? - обрадовалась княгиня.

- Согласны за великую мзду, - помрачнел Ядрейко.

Она с готовностью обещала:

- Из-под земли найду, сколько надо!

- Деньги им не нужны, - сморщился Ядрейко. - Нужен я! Требуют опять в атаманы. Обернусь Взметнём. Прощай, честная жизнь!

Евфимия не знала, что и ответить. Он вышел. Вскоре княгиня - следом. Взметень стоял у лестницы.

- Едем вместе, - решила она.

- Сказано - нет! - отрубил атаман. Глаза Евфимии засверкали:

- Я не подвластна твоим приказам! Спустились молча. Она вскочила в его седло. Он взял у Обреима вторую лошадь. Поскакали лесом, минуя Углич.

Скоро выбрались к Волге на торный путь. Волга скрыта под снегом. Белая дорога пуста. Проехали лесную повёртку. Вдруг вдогон - стая всадников. Первым нагнал Онцифор:

- Пошто взял бабу? Взметень не отвечал.

Скачка длилась всю ночь, весь день. Постояний не пропускали. На каждом становище меняли коней. Хозяин ахал и охал. Постояльцы жались к углам.

Вновь для княгини - время без сна. Ватажники не увядали в бессонье, как нелюди. Скачут лешаками из небывальщины! Сама она, как лешачка: чело без мыслей, сердце без чувств. Одна понуда - вперёд!

Парамша был первбней в скачке. Он первый и крикнул:

- Вона!

Глазастая Евфимия узрела чёрную точку. Вот уж и не одну, а несколько. Малые движутся вокруг крупной.

- Езжай навыпередки! - приказал Взметень. - Федько, Степко! Обтекайте! Судак, Ших, - со мной! Онцифор, не подпускай княгиню!

Онцифор стал впереди Евфимии. Попытки обойти его были тщетны.

А возок уже ясно виден. Охраныши вскинули бердыши. Завязалась схватка.

- Онцифор! - Евфимия поравнялась с ним. Он взял под уздцы её воронка. Вершница возмутилась:

- Отдай поводья! В ответ - ни слова.

Однако чем долее длилась схватка, тем Онцифор был разговорчивее:

- Свибло свалился! - скрежетал он. - Судак выбит из седла!.. Ших упал!

За Онцифоровым источнем торчал топор. Евфимия сторожко извлекла топорище, ударила своего стража обухом по руке. Он выронил повод её коня.

- Ястребица!

Она уже была у возка. С той стороны, где тихо. Ратились с другой. Выскочил жердяй-пристав. Обрушила на него топор. Повалился. Из дверцы выюркнул другой. Не пристав, крючок мозглявый. Припустил к лесу. Метнула топором… Есть! Спешившись, пошла к нему.

Разглядела и укорила себя: Астафий! Подсыльный, доводчик, но какими судьбами здесь? Взяла свой платчик, отёрла кровь, стянула на челе рану. Он остался лежать обмершим подранком. Она поторопилась к возку.

Там уже всё было кончено. Взметень стоял у открытой дверцы.

- Что князь?

- Он мёртв.

Княгиня кинулась к мёртвому.

Из другой дверцы вытаскивали крупный свёрток в овечьих шкурах.

Василий Ярославич завалился на заднем сиденье: на ногах колодки, на руках смыки. Она припала к голове мужа. Узрела рану. Вспомнила, как Яропка доложил Ивану Можайскому о стражнике, убитом Фотиньей: «На левом виску выше брови - пятенцо».

Взметень выволок её из возка. Княгиня оглядывалась:

- Где дети?

Онцифор показал глазами на большой куль из овечьих шкур. Бросилась к нему. Взметень удержал:

- Не ходи!

Вырывалась, обезумев. Зажав руками его десницу, изо всех сил сдавила с противоположных сторон. Он крякнул:

- И-и-их ты, как научилась! - Завернул её руку… Она со стоном упала в снег.

Взметень к ней наклонился:

- Не взыщи, Евфимия Ивановна, за погрубину. Не след тебе детушек глядеть. Нету их…

Помог подняться, отвёл к сторонке.

Парамша мрачно его осведомил, плюясь кровью:

- Потеряли двоих: Свибла с Шихом. Судак ранен в стегно. Климок - в темя. Стражников завалили всех. Остался один. Тот, коего она, - кивок на Евфимию, - топором достала. Привели в чувства. Открылся: послал его дьяк прозвищем Беда, вывезти вязней в Вологду. Чуть что на пути - убить. Вот… убил. Что его теперь?

Взметень почесал щёку, глянул на княгиню. Евфимия отвернулась:

- Порешите Коротоноса.

Вернулась было к возку. Онцифор преградил путь. Зашагала по ходу возка вперёд. Никто не остановил. Шла и шла… Руки голые стали зябнуть. Когда утеряла вареги? И кожаные рукавицы, что на них надеваются, тоже посеяла. Присела растереть персты снегом. Он валил щедро, спеша скрыть содеянное на большой дороге…

- Встань, госпожа, - прозвучал над ней зов Ядрейки. - Братья тут пособоровали. Вот решенье ватаги: детей с князем сопроводим через границу до Брянска.

Сын Иван Васильевич погребёт батюшку по достою. И сестру с братом. Ты куда? На чужбину? Евфимия потрясла головой:

- На Москву.

- Тогда забери коня. Степко с Федьком проводят тебя. - Атаман помолчал и прибавил: - Сам бы сопроводил, да не волен теперь в себе. Принадлежу им, - кивнул в сторону ватаги. - А цепь крестчатую вернули братья. Прими.

Она убрала руки:

- Не приму.

Он по-отечески коснулся её лба, перекрестил:

- Бывай благополучна, госпожа. Помни Ядрейку. Молись за Взметня.

Она скрыла лик на атамановой груди и отстранилась:

- Будь Бог милостив к тебе!

Ей подвели коня. Ватага с атаманом Взметнём и возком отправилась в сторону Углича. Евфимия же и Степко с Федьком погнали коней к Ростову.

Ясным зимним утром шагах в двухстах от Покровской заставы Степко с Федьком остановили коней. Смурые, необщительные, они глянули на Евфимию исподлобья, как на виновницу обременительного для них пути.

- Дальше не идём, - объявил Степко. Федько спросил:

- Коня возьмёшь или нам отдашь? Евфимия спешилась, отдала поводья.

Шиши ускакали с поводным конём. Она вошла в город, заставщики не остановили её.

Чем ближе к Торгу и кремнику, тем гуще двигались сани - дроги, пошевни и возки, - прижимая прохожих к тынам.

У Живого москворецкого моста чернела толпа. Евфимия подошла, спросила молодайку в убрусе:

- Что здесь?

Та отвечала, не оборачиваясь:

- Людей казнят.

- Когда же Бог спасет нас от всего этого? - не кому-нибудь, а скорее самой себе вслух произнесла Евфимия.

Тут же к ней подкатился с двумя сумами через плечо старенький нищеброд, охотник порассуждать.

- Бог хочет, чтоб все спаслись, - изрёк он. - Овогда человеколюбие своё и милость являет, овогда же казня, беды дая, насылает глады, бездождье, смерть, тучи тяжкие, поганых нахождения…

Душераздирающие крики пронеслись над толпой, и толпа затихла. Нищеброд так и остался с открытым ртом.

- Что там? Что там? - спрашивали задние у передних.

Люди стояли плотно, протиснуться не было никакой возможности.

Передние отвечали задним:

- Овому носы среза, овому очи выима… Как князя Василья на зло навели!.. Всяк бо зол зле погибнет!

Толпу вновь заставили стихнуть уже не крики, а стоны.

- Что там?

- Прокололи бока, захватили за ребра, подымают на виселицу…