Дмитрий Абрамов - Гражданская война. Миссия России

Командующий Кавказской армией генерал Врангель 1 ноября (нового стиля) телеграммой № 03533, посланной начальнику штаба главнокомандующего, предложил перебросить из состава вверенных ему войск от 3 до 6 конных дивизий на Курское направление. Деникин отверг это предложение, ограничиваясь снятием с Царицынского участка двух дивизий. Они начали прибывать на фронт в двадцатых числах ноября, причем Деникин решил усилить намечавшееся сосредоточение за счет частей, снимаемых с северо-востока и Сочинского фронта. Все эти мероприятия позволяли сосредоточить против Буденного в районе Волчанск – Валуйки отряд силой в 7 тысяч сабель, 3 тысячи штыков, с 5–8 орудиями, и снабдить его танками, бронепоездами и авиационными средствами. Генерал Врангель находил такое сосредоточение недостаточным и настойчиво предлагал снять с Царицынского фронта еще две кавалерийские дивизии и образовать из собиравшейся группы отдельную конную армию с ним самим во главе. Однако Деникин и с этим предложением Врангеля не счел возможным согласиться. Вместо этого он снял окончательно спившегося и «разложившегося» генерала Май-Маевского и назначил командующим Добровольческой армией генерала Врангеля.

«В обоих случаях Деникин принял половинчатое решение. И, как всегда бывает, середина оказалась вовсе не золотой. Медленно проходившее сосредоточение не давало требуемого эффекта на фронте, а не прекращавшийся натиск красной конницы сравнительно легко разбивал отдельные попытки белых оказать сопротивление на Купянском направлении. Линия, намеченная Врангелем, во всех отношениях более соответствовала той оперативной обстановке, какая складывалась осенью на фронте. Соответствующее политическое обеспечение операции, своевременное сосредоточение крупных конных масс на центральном к Москве направлении открывали белым неплохие перспективы, но Деникин не сумел этим воспользоваться. Как летом в «Московской директиве» он бесконечно растягивал свои армии в пространстве, так и теперь он опасался за Царицынское, Воронежское, Курское и Киевское направления и нигде не смог сосредоточить должного превосходства в силах. Из сосредоточения ударной группы в центре, на которое возлагалось бесконечное количество надежд, ровным счетом ничего не вышло», – позднее писал по этому поводу командующий Южным фронтом А. И. Егоров.

В задачи ударной группы конницы белых, сосредоточенной в районе к югу от Нового Оскола, входила не только приостановка движения конницы Буденного, но и контрманевр в тыл правого фланга армии в районе Бирюч и левого фланга 13-й армии. Но тесная увязка действий красной конницы с 13-й армией ликвидировала эту попытку в самом начале. В результате боев к 9 декабря 10-я дивизия Мамонтовского корпуса оказалась наголову разбитой и, оставляя сотни пленных и десятки орудий, бежала на юг. Преследуя противника, конница Буденного 9 декабря заняла Валуйки и получила задачу занять Купянск не позднее 12 декабря. 8-я и 13-я армии должны были выполнять поставленные задачи, содействуя продвижению Конной армии.

Причины этой новой крупной неудачи белых коренились в том отчаянном развале, который на данной стадии развития операции охватил все части боевого организма белых армий. Приведение в жизнь плана Врангеля о снятии значительных сил с Царицынского фронта явно запоздало. Вот как описывает бегство белых генерал Науменко, временно заменявший ушедшего с поста комкора генерала Мамонтова:

«…Колонна донцов бежала, преследуемая одним полком, шедшим во главе конной колонны. Все попытки мои и чинов штаба остановить бегущих не дали положительных результатов, лишь небольшая кучка донцов и мой конвой задерживались на попутных рубежах, все остальные неудержимо стремились на юг, бросая обозы, пулеметы, артиллерию. Начальников частей почти не видел, раздавались возгласы казаков, что начальников не видно и что они ускакали вперед».

Но помимо этого Деникин допустил ряд ошибок в организации этого соединения, пагубно отразившихся на его действиях. Он объединил донцов и кубанцев в одну группу и назначил ее командиром генерала Улагая, что сильно озлобило Мамонтова, который был все же очень популярен среди донских казаков. Мамонтов подал рапорт о своем нежелании подчиняться Улагаю и самовольно бросил корпус. Обстоятельство это имело весьма существенное значение, ибо если кто-либо мог воодушевить казаков и сдержать их паническое бегство, то это был только Мамонтов.

Конница Буденного продолжала преследование. Назначение того или иного генерала, конечно, уже не могло изменить хода кампании. Мамонтов мог затруднить действия Буденного, замедлить общее продвижение красных, но повлиять на исход операции коренным образом… Теперь Деникин, окончательно растерявшийся под влиянием событий на фронте и в тылу, хватался за всякую видимую возможность спасения. В тот момент он почувствовал, что командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский не на месте. Генерал, вероятно, мало отвечал своему назначению, ибо, несмотря на ряд выдающихся боевых качеств, он был безнадежным алкоголиком и предавался непрерывным кутежам. Об этом Деникин не мог не знать и раньше, но, пока армия имела успех, он молчал и не желал «менять коней на переправе». Теперь же, в первой половине декабря, во главе Добровольческой армии был поставлен генерал Врангель.

К этому времени обстановка на фронте складывалась таким образом, что перед фронтом 12-й армии белые, разделавшись с Петлюрой, увеличили свои силы. 2-й Галицийский корпус перешел на их сторону. Вследствие этого 12-й армии пришлось преодолевать значительное сопротивление на Киевском направлении, а к 10 декабря левый фланг армии был даже несколько оттеснен к северу. Но на всем остальном фронте успех был на стороне красных. К 12 декабря красные заняли Валки, Харьков, Волчанск, Валуйки и Евстратовку. Красные стремились отрезать все пути отхода белых в Донскую область, овладеть Луганском, Таганрогом.

После какой-то непонятной Кириллу двухнедельной «проверки» при штабе Латышской стрелковой дивизии, где он находился как бы под домашним арестом, «бывшего прапорщика Добровольческой армии, насильно демобилизованного, но добровольно перешедшего на сторону Советской власти, Изгнанникова Кирилла Леонидовича» решено было отправить в Москву в распоряжение руководства Всеобуча. Что можно было проверить в то время? Кирилл хорошо понимал, что ничего. Но, видимо, его какое-то время держали под арестом, лишая всякой информации и всякого общения, чтобы проверить, не всплывут ли какие-то факты или свидетельства его дела. За время своего пребывания под арестом Кирилл много молился и немного читал. Читал, конечно, газеты Красной армии, которые ему по его просьбе велел доставлять комиссар. Вероятно, все обошлось.