Аркадий Савеличев - Генерал террора

Савинкову не оставалось ничего иного, как напомнить о себе. Он приложил руку к фуражке:

— Волонтёр Савинков прибыл в ваше распоряжение.

Следом его спутник:

— Юнкер Клепиков!..

Полковник Каппель остановился:

— Борис Викторович, я не удивлюсь, если вы завтра объявите себя волонтёром... скажем, всего земного шара. Были вы французским волонтёром, были военным министром, были петроградским генерал-губернатором, были, как слышал я, отменным террористом, в Ярославле и Рыбинске чуть не создали новую российскую республику, — теперь ко мне? Не обессудьте, я знал о вашем прибытии. В Казани у меня свои люди, что надо, докладывают. Лишний штык не помешает. Но вы видели, какие у меня, в отличие от казанских болтунов, жестокие порядки?

— Видел... и как ни прискорбно — одобряю. Мне вот, пока вы справляли войсковой долг, вспомнились слова генерала Корнилова...

— Обязан буду, напомните.

— Один расстрелянный трус спасёт сотню солдатских жизней.

— Верно говорил Лавр Георгиевич. Но ведь и ему не удалось претворить эти слова в воинский долг?

— Не успел генерал...

— ...светлой памяти, да. Но чего ж мы на ходу? — Он впервые улыбнулся сухим вышколенным лицом. — Хоть вы сейчас и рядовой, но честь имею пообедать с вами. Не откажите в любезности.

— С одним условием: и юнкер Клепиков. Он мой адъютант ещё с первых дней Добровольческой армии.

— Вот дожили: у рядовых волонтёров — адъютанты!

Савинков не обиделся.

— Между прочим, до того, как стать адъютантом, он служил в разведке у Корнилова.

— Разведчики... террористы... — Полковник Каппель крикнул пробегавшему мимо поручику: — Найдите капитана Вендславского. Ко мне.

Не успели зайти в окраинную избу и сесть за накрытый денщиком стол, как с порога кавалерийским рыком грянуло:

— Капитан Вендславский по вашему приказанию!..

Каппель жестом пригласил за стол:

— Вначале пообедаем.

Пока денщик наливал по предобеденной рюмке, ухнул близкий разрыв.

— Неужели у большевиков шестидюймовки?.. — безошибочно определил Савинков.

— Есть и трёх... и шести... всего достаточно. Из Рыбинска по Волге сюда сплавляют.

Савинков хмуро опрокинул свою рюмку и замолчал.

— Не обижайтесь, Борис Викторович, — извинился полковник. — Я это только к слову. Такие города, как Рыбинск и Ярославль, — нож в сердце большевикам. Их берут крупными войсковыми силами. А вы были брошены... преданы нашими политиканами!

— Да, предан.

— Один Чернов сколько наговорит! Да и Рычков — краснобай отменный. Славно вы его проучили!

Савинков поднял от тарелки вопросительные глаза.

— Говорю же — у меня свои люди в Казани. С казанской шельмой иначе нельзя. Надоело словоблудство.

— Надоело. Надо дело делать.

— Вот сейчас покончим с обедом и о деле поговорим.

Походный обед не долог. Щи из молодой капусты с бараниной, каша гречневая с той же бараниной, и на закуску — осетрина с лучком и огурцами. В полчаса со всем управились.

— Теперь — пора, — полковник сверил время. — Час остаётся. Слушайте. Отряд мой хоть и сводный, что-то вроде корпуса, но пехотный. Следовательно, маломанёвренный. У большевиков же есть конница, есть автомобильная колонна... наконец, бронепоезда и даже аэропланы. Что из этого следует? Мы вслепую дерёмся. Храбро — но на авось. Этот несчастный подпоручик побежал потому, что со своим десятком солдат напоролся сразу на два броневика, которых винтовочные пули не брали. Мастодонты в их глазах! Что прикажете мне делать?

— Приказать не могу, полковник, а посоветовать — извольте. Нужно заслать в красные тылы хороший диверсионный отряд. Навести там такой шорох... извините, жаргон старого экса. Страх! Страх Божий. Чтоб чертям было тошно!

— Вы что, Борис Викторович, мысли мои читаете?

— Читаю.

— А раз прочитали, поступайте в распоряжение драгунского капитана Вендславского, — кивнул сухо. — Сотня сабель, два лёгких орудия, пулемёты, гранаты, взрывчатка, даже пилы и топоры — всё, что я могу выделить. Остальное берите с бою. — Опять глянул на часы. — Капитан Вендславский, когда думаете выступать?

— После полуночи, — тряхнул шевелюрой капитан. — Чтоб без потерь прорубиться сквозь большевистские порядки и уйти в их тылы.

— Резонно, — согласился Каппель.

— Разумно, господин капитан, — с подчёркнутым подчинением заметил и Савинков. — Мы по пути сюда подобрали хорошего артиллерийского унтера. Позвать?

— Зовите, если ручаетесь за него.

Савинков кивнул Клепикову:

— Срочно разыщите унтер-офицера Посохина. — И уже капитану, тоном беспрекословно подчинённого: — Что сейчас прикажете делать?

— До десяти — отдыхать. Дальше два часа для знакомства с лошадью и со всем прочим снаряжением.

Савинков отдал честь капитану и пошёл отыскивать для себя подходящий тенистый куст.

Седло поскрипывало в первых утренних лучах. Позвякивала сабля на боку.

Висевшая за спиной винтовка приятно холодила разгорячённую спину.

Савинков не выбирал коня, чалого ему по какому-то наитию дали. В первое мгновение он вздрогнул, но тут же протянул заранее припасённую подсоленную горбушку:

— Ешь... мой Конь Блед!

Едва ли кто понял эти слова — слова никому не нужного здесь Ропшина. Но сейчас в седле сидел Савинков, а головой от безделья управлял всё тот же Ропшин; он не без удовольствия декламировал послушному чалому:

— Или подождёт топтать?.. А, мой друг? — потрепал он по гриве, которая была намного светлее крупа, почти совсем белая, истинно — бледная!

— Что вы сказали, Борис Викторович? Простите, не расслышал.

— Вот и прекрасно. Мы ничего не забыли?

— Всё, что нужно, взяли.

Клепиков на полкорпуса отставал. Он вёл в поводу ещё и вьючную лошадь. В тороках было немного овса, немного еды для себя, патроны, гранаты, а главное, взрывчатка.

Капитан Вендславский разрешил взять про запас всего нескольких вьючных лошадей — отряд должен быть лёгким и стремительным, без всякой поклажи. Разве что для пулемётов, двух разобранных полевых пушек, ну, и для этой вот взрывчатки. Ровно в полночь, изготовясь в поход, он весело пошутил:

— В лошадях недостатка не будет! После первого же боя...

Но пока обошлось без боев. Всё-таки была проведена кой-какая разведка, нащупаны прорехи в боевых порядках красных. Выступали попарно, след в след, шажком. Приказано было, чтоб ничего не звенело и не гремело. Лично проверял каждое седло — хорошо ли приторочена винтовка, не станет ли занудливым колокольчиком питьевая фляга. Савинкову сделал замечание:

— Почему винтовка за спиной, не в тороках?

— Я неважный рубака, господин капитан. Больше надеюсь на пулю. Прикажете оставить винтовку? Как видите, она даже притянута к спине дополнительным ремнём.