Аркадий Савеличев - Генерал террора

Заложив руки за спину, Савинков ходил по просторным лубянским анфиладам. Страха не было, и злости не было. Всё правильно, всё так и должно быть. Вот даже Блюмкин, воскресший Блюмкин «тыкает» ему в лицо. Блюмкин знает, что делает. С Савинковым можно уже не церемониться...

Из главного кабинета в коридор — и обратно. Всё мимо распахнутого настежь окна. Странное окно, без подоконника. Вероятно, была балконная дверь, да за ненадобностью балкон срубили, превратили в окно. Полтора вершка над полом, и — бездна!

Был душный, предгрозовой вечер. Уже смеркалось. Долгонько же они пьянствовали в Царицыно... под зазывные разговорчики! Очертания людей и домов терялись в белёсой испарине, поднимавшейся от земли. Отдыхала земля, отходила от зимней спячки. Как-никак было 7 мая ранней, благодатной весны. Прекрасное время, которое он всегда любил, может быть, за одну строчку Генриха Гейне: «В прекраснейшем месяце мае...» Но было ему грустно, и он знал — почему. Май этот — май последний, чего обманывать себя...

Он снова прошёл мимо балконной двери, обрывающейся в бездну. Там, в глубоком, зыбком колодце бил копытом бледно-чалый конь — зверский, верно, конь, в мареве такого вечера совершенно потерявший свою масть, а на нём сидел голый по пояс человек и лупил его плетью. Конь вертелся на месте, вставал на дыбы, угрожающе ржал. Боевой кавалерийский конь — чего он тут, на лубянском затоптанном дворе?..

«Как я?»

И конь, и всадник, и, кажется, он, Савинков, утонули в едином бестелесном мареве, нереальные, чуждые этому каменному мешку. Откуда — и куда путь?!

«Конь Блед, и на нём всадник, имя его Смерть...»

Савинков с усилием оторвал взгляд от бездны, направляясь в сторону кабинета. Но оттуда неслись телефонные разговоры:

— Да. Да, Феликс Эдмундович! Всё, что могли, сделали. Дворянская спесь...

— Мы устали возиться с ним. С Николашкой так не возились... Разрешите самим принять решение? Вы? Вы тут ни при чём. Даже мы ни при чём. Для таких дел есть вполне надёжные... Вот-вот, случайность! Мало ли что может случиться с человеком, к тому же — выпившим...

Савинков круто повернул в обратную сторону и сел на порожек бездны.

— Блюмкин! Выпивать так выпивать. Тащи!

Непроницаемо чёрные, раскрывшиеся от ужаса глаза тюремного собутыльника. Немецкого посла графа Мирбаха убил не моргнув, а тут:

— Так что же делать-то?

— Так пить, известно.

— А потом-то, потом?..

— А что по службе положено, Блюмкин. Без шума, без пули, без злости...

— Мне?

— Тебе. Тебе, Блюмкин! Пей, прохвост, и не пускай паршивую слезу. Всё правильно. Без злости говорю, и сам я...

...сам-то выпил или нет напоследок, потому что ясно видел, как вздыбился в белёсой бездне его любимый, неукротимый Конь Блед, как...

...как распластался широкой спиной, всё ближе, стремительнее набегая, словно готовясь принять на себя очередного всадника и...

...и умчать его, умчать дорогой, с которой обратно никто не возвращался...

Было это 7 мая 1925 года, в предгрозовой весенний вечер.

Любовь Ефимовна прибежала на Лубянку, крича почему-то по-французски:

— Это неправда! Этого не может быть! Вы убили его!

Криков истеричной женщины никто не слушал. Чекисты занимались серьёзным делом. Предстояло объяснить миру, как и что произошло с известным террористом Борисом Савинковым. Свои газеты не в счёт — но иностранные?..

В едином вздохе склонясь над столом, несколько человек во главе с самим Дзержинским писали официальное сообщение о смерти. Оно вышло как нельзя лучше:

«7 мая Борис Савинков покончил с собой самоубийством.

В этот же день утром Савинков обратился к т. Дзержинскому с письмом относительно своего освобождения.

Получив от администрации тюрьмы предварительный ответ о малой вероятности пересмотра приговора Верховного суда, Б. Савинков, воспользовавшись отсутствием оконной решётки в комнате, где он находился по возвращении с прогулки, выбросился из окна 5-го этажа во двор и разбился насмерть.

Вызванные врачи в присутствии помощника прокурора республики констатировали моментальную смерть».

О загородном дружеском пикнике речи, разумеется, не было. О привлекательных предложениях прославленному мировому террористу, уж само собой, не говорилось. О Блюмкине даже муха не пискнула на столе, над которым склонились такие великие государственные головы...

...так что...

...всё хорошо, прекрасные маркизы, всё хорошо, всё хорошо!

1899 г. Из Варшавы в столицу приезжает уроженец Харькова и «потомственный дворянин Петербургской губернии» (из протокола суда) Борис Викторович Савинков — для поступления в университет.

1900 г. Женитьба новоявленного студента на дочери писателя Глеба Успенского — очаровательной Вере.

1902 г. Высылка бузотёра-студиоза в Вологду; первая встреча и даже дружба с отбывавшим там ссылку Луначарским.

1903 г. Побег вместе с Иваном Каляевым через Архангельск в норвежский порт Вардё.

1904 г. Руководимая Савинковым эсеровская террористическая группа убивает в Петербурге министра внутренних дел Плеве. Гибнет друг и подельник Сазонов.

1905 г. Группа Савинкова убивает в Москве губернатора и великого князя Сергея Александровича. Гибнет варшавский ещё друг Каляев.

1906 г. 14 мая Савинков приезжает в Севастополь, чтобы «судить судом гнева» (из протокола суда) адмирала Чухнина — за зверства над восставшими моряками... и попадает в севастопольскую военную тюрьму.

18 мая. Военно-полевой суд, который заранее определил на следующий уже день, 19 мая, смертный приговор: повешение.

18 июля. Слетевшиеся на выручку своего шефа боевые друзья и лучшие петербургские адвокаты затягивают исполнение приговора, в результате чего Савинков совершает дерзкий побег в Румынию.

1907 г. Из-за своих бузотёров-сыновей (старший погиб в якутской ссылке, Борис едва избежал виселицы) сходит с ума и лишается службы отец — крупный судейский чиновник.

1908 г. Суд чести Боевой организации эсеров (Герман Лопатин, князь Кропоткин, Вера Фигнер, Борис Савинков) на парижской квартире Савинкова выносит смертный приговор провокатору Азефу. Приговор должен был исполнить Савинков, но из-за растяпистости приданного ему в помощники Виктора Чернова Азефу удалось бежать.

1914—1917 гг. Савинков при содействии Плеханова и в пику большевикам разворачивает в Париже и непосредственно на фронте шумную журналистско-пропагандистскую кампанию против германской военщины, за что немецкая агентура устраивает на него настоящую охоту.

1917 г., март. Возвращение через Швецию и Финляндию в Петроград.

1917 г., июнь — октябрь. Последовательно Савинков — комиссар Временного правительства на Юго-Западном фронте, военный министр, губернатор Петрограда (всего 3,5 дня).