Анатолий Хлопецкий - Русский самурай. Книга 1. Становление

И это тоже было свидетельством того, что Божья заповедь любви к ближнему дала крепкие животворные ростки в сердцах новых христиан.

Поистине, жили эти первые христиане-японцы по слову апостола Павла: «…кто отлучит нас от любви Божией: скорбь или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?»

Невольно приходила мне в голову мысль: почему же мы, кому не грозят (да по-настоящему не грозили и в недавние времена) гонения за веру, так нетверды в ней? Почему многие, если не большинство из нас, так охотно выбирали путь атеизма? Не потому ли, что на этом пути не мучило нас несоответствие окружающей жизни Заповедям Божьим, не страшила кара небесная за грехи? Да и само слово «грешно» стало вовсе малоупотребительным.

А, помнится, один из знакомых филологов как-то, восхищаясь точностью и тонкостью русского языка, говорил: «Знаете, отец Павел Флоренский, известный богослов, где-то писал, что слово “грех” приравнивается к слову “огрех”, то есть к ошибке, сделанной пахарем на пашне. Так что согрешить – значит ошибиться на ниве жизни, дать маху, пройти мимо той нормы бытия, которая дана нам Господом, свернуть с истинного своего пути, начертанного на земле Божественным Перстом. Грех – это распутство, то есть переход с истинной стези на неправильный путь, блуждание по неверным и грязным дорогам. Отсюда и слово “блуд”».

Вспоминая сейчас тот случайный разговор, я вдруг поразился: как мог я уже тогда не заметить, до чего четко прозвучало в нем слово: «Путь»! Я стал раздумывать, почему это сейчас так задело меня, и мудрое лицо Николая Васильевича Мурашова совершенно как наяву всплыло передо мной и зазвучал его голос: «Тядс. Ну навскидку еще?» И мой собственный ответ: «Дзюдо, айкидо…» А еще бусидо – путь самураев.

Нет, прав был старик – не случайное сходство, не причуды языка. Отразили два разных языка поиски людьми своей, единственно верной стези. Отсюда и «хождение путями своими», которое в жарких спорах отстаивал язычник Савабэ перед святым Николаем, и путь спасения, путь Господень, на который наставлял его святитель.

Я почувствовал настоятельную необходимость в самом ближайшем времени вернуться к прерванному разговору с Николаем Васильевичем – поделиться с ним своими «открытиями» и поскорее узнать, на каком же пути стал искать свою истину Кано Дзигоро – уважаемый мною основоположник дзюдо.

Такая возможность вскоре мне представилась: в телефонном разговоре Николай Васильевич уверил меня, что о его здоровье больше нет никакой надобности справляться – он совершенно здоров и готов в любое удобное время встретиться со мной, «чтобы поговорить о вещах, гораздо более интересных, чем простуда или грипп».

Начав серьезно заниматься восточными единоборствами в школе Кито-рю, Дзигоро Кано понял, что занятия здесь базируются на философии и практике буддийской психотехники – дзен. Что же привлекало сэнсэев дзена в боевых искусствах? Восточные единоборства позволили им создать не пассивно-созерцательную, а активную школу йоги. То единство тела и духа, которого добивалась психотехника дзен, легче всего достигалось в боевых искусствах, где суровая дисциплина, совершенное владение телом и приемами борьбы были вопросами жизни и смерти.

Кроме того, сознание воина, находящегося в экстремальной обстановке, было особенно предрасположено к переходу в те состояния, к которым стремились последователи дзена: оно мобилизовало те возможности человека, о которых в обычной обстановке он у себя и не подозревал.

Эти измененные состояния воин был должен научиться распознавать, управлять своим сознанием и в итоге использовать эти навыки в борьбе.

– Твой дух должен становиться, как луна, – учил Кано сэнсэй Икубо Цунэтоси. – Твое сознание должно стать подобно лунному свету, равномерно озаряющему все вокруг. Твое сознание позволяет тебе воспринимать противника равномерно и целиком. Малейшая твоя нервозность и рассеянность – это облака, заслоняющие лунный свет и мешающие тебе воспринимать движения и намерения противника.

Кано послушно кивал, сидя в позе лотоса на татами. Он был способным учеником.

– Твой дух должен быть, как вода, – продолжал сэнсэй. – Твое сознание сейчас подобно гладкой поверхности спящей воды, которая дает неискаженное отражение. Оно не должно быть занято мыслями об атаке или защите. Они только помешают тебе оценить намерения противника, и тем самым он получит преимущество.

– Твой дух должен быть подобен натянутой тетиве лука – твое сознание должно быть свободным, но одновременно готовым к любой реакции, – заключал Икубо Цунэтоси. И Кано снова кивал головой. Эти двое отлично понимали друг друга.

– Наш старший сэнсэй Такуан в двух секретных трактатах оставил нам учение, которое называется «Сэйко» – действие в покое, – объяснял мастер Кано на следующем уроке. – Он учил, что свобода духа должна быть подобна отполированной поверхности зеркала или глади озера. Тогда ты будешь безошибочно отражать любое поползновение противника. Но дух твой должен быть сосредоточен, и тогда в решительный момент он подтолкнет тебя на неосознанное, но безошибочное действие.

Победа может быть достигнута в сочетании твердости духа и концентрации воли с естественной свободой движений. Внутренняя «пустота», рассеянное сознание, не сконцентрированное ни на чем, неколебимое спокойствие, предельное самообладание – вот залог успеха.

«Если противник обдумывает прием, – говорил сэнсэй Такуан, – он допускает краткий миг нерешительности и замешательства. Ты должен использовать эту паузу и перехватить инициативу первого удара».

– А если противник силен и ждет такой же ошибки от тебя? – негромко спросил Кано.

– Ты должен стоять на такой степени совершенства, чтобы позволить себе дождаться атаки и в тот же момент нанести ответный удар! Оттачивай мастерство в свободных схватках – во время них оба противника постоянно должны находиться начеку, быть готовы атаковать. Победит тот, кто проявит больше изобретательности в нападении и в защите. А для этого, помимо соображения, надо иметь и воображение.

Заканчивались занятия в до-дзе, начиналось обдумывание увиденного и услышанного. Послушный ученик превращался в придирчивого аналитика, чей ум был отточен университетскими занятиями.

Размышляя и сравнивая, Кано пришел к выводу, что разные виды восточной борьбы объединяет общий принцип гибкости, который предстал перед ним в образе бамбука. Бессознательно, естественно, как бамбук, мастер восстанавливает нарушаемое атакой равновесие.