Владимир Рынкевич - Мираж

— Данные о численности войск противника и наших, которые примут участие в планируемой операции, у вас имеются?

— Данные приблизительные, но, по нашим оценкам, силы примерно равны. В чём-то у нас перевес — например, в танках — в чём-то у них.

— Какое ваше предварительное мнение о плане операции? — спросил Врангель, явно не желая обсуждать вопросы численности войск.

— Если мы хотим наступать, — сказал Кутепов, — то, по-видимому, это наилучшее решение. Но надо точно просчитать силы противника. Моя разведка может помочь.

— Разведка и у нас хорошая, — недовольно поморщился Врангель. — Дело в том, что мы хотим рассказать о наших планах союзникам — полякам и французам. Главное дня мае, конечно, отношение французов. Они нас признали, пеня готовы на самую щедрую помощь, но они хотят знать, подо что идёт их помощь. Понимаете меня, Александр Павлович ?

Конечно, Кутепов понимал, что это не план операции, а дипломатический ход Врангеля, направленный на повышение своего авторитета у союзников. Вот и ему приходится быть дипломатом: выступи против — снимут, как Слащова. Главное — спасти армию для России. А может быть, спасти армию для себя? Пусть думают, что хотят. Пусть даже так: спастись самому — ведь без армии тебя нет.

Генерал Кутепов с сосредоточенным лицом человека, обдумывающего детали операции, участвовал во встрече с иностранцами. В малом банкетном зале человек-10—12: от Франции — сам граф де Мартель с сопровождающими, от Польши — Михадьский, торжествующий победу. В его свите Кутепов узнал даму, работавшую на таганрогских переговорах. Тогда о ней говорили, что она — доверенное лицо Пнлсудского, потом пошли слухи, что она пыталась сорвать переговоры и вообще шпионка... Таких слишком деятельных женщин Кутепов не любил. А эта к тому же невыносимо красива, и платье на ней невероятного сине-голубого цвета, конечно, единственное во всём Крыму, если не во всей Европе.

Врангель представил Кутепова гостям как генерала большой воинской доблести, хорошо разбирающегося в обстановке, исключительно упорного в достижении поставленных целей, умеющего близко подойти к офицерам и солдатам, прекрасного воспитателя войск. После таких слов, сказанных о нём, Александр Павлович мог только во всём соглашаться с Главнокомандующим.

На столе — шампанское, деликатесы, осенние дары Крыма всех цветов. Карту с планом операции вывесили рядом, и Врангель кратко и убедительно рассказал, как будут разбиты красные. Госпожа Крайская переводила и на французский, и на польский.

Кутепов заметил, что гостям демонстрируется не та карта, что он рассматривал в кабинете Врангеля. Здесь синих стрел было гораздо больше. За Днепром даже появилась какая-то 3-я русская армия, будто бы формирующаяся в Польше, и Главнокомандующий говорил о ней как о реально существующей.

Граф де Мартель попросил госпожу Крайскую перевести его небольшую речь о большой помощи, оказываемой Францией антибольшевистскому Крыму: 20 самолётов, бензин, боеприпасы, обмундирование. Затем он поднял тост в честь славных воинов и их блестящего вождя, за окончательное освобождение «великой и дружественной нам России».

Марыся приехала из Симферополя на своей машине, и шофёр ждал её у дворца. Накрапывал дождик, и она приказала поднять верх.

— Всё в порядке, Стас?

— В порядке, Марина Конрадовна. Только какой-то человек пакет передал для вас и предупреждал, чтобы всё в тайне. Чтобы полиция не взяла. Я уж думал, может, самому в полицию сдать?

Марыся разорвала пакет.

— Поезжай. На ходу буду смотреть.

«Сообщение штаба Крымской Повстанческой Советской армии.

В ночь на 1 сентября доблестный 3-й Симферопольский полк П. В. Макарова совершил геройский налёт на Бешуйские угольные копи Бахчисарайского района. Вооружённая белогвардейская охрана в 60 человек, имевшая пять пулемётов, была частично уничтожена, частично разогнана. Шахта взорвана динамитом».

«Постановление Пленума ЦК РКП(б):

Признать, что Кубано-Врангелевский фронт должен идти впереди Западного фронта, и поэтому Оргбюро и Нар комвоен должны принять самые энергичные меры к направлению на этот фронт военных сил и коммунистов».

И маленькая записочка от руки:

«За хлебом приедет известный вам Федя. Весёлый».

После банкета Кутепов и Кривский долго обсуждали соотношение сил на фронте перед планируемой операцией.

Красные: 50 тыс. штыков, 8,9 тыс. сабель, 2137 пулемётов, 451 орудие, 12 бронепоездов, 14 бронеавтомобилей, 3 танка, 42 самолёта.

Белые: 27,4 тыс. штыков, 17,1 тыс. сабель, 998 пулемётов, 193 орудия, 19 броневиков, 26 бронеавтомобилей, 19 танков, 34 самолёта.

— Если прибавить сюда Первую конную армию, то...

Кутепов не продолжал.

— Что же делать, Александр Павлович? Может, надо убедить Врангеля отвести армию с боями в Крым и приготовиться к длительной обороне?

— Вы, Миша, генштабист, и Пётр Николаевич талантливый, понимающий военачальник. Он знает, что армию надо отводить. И он её отведёт в Крым после того, как в этой авантюрной операции мы погубим большое количество лучших наших войск. Их кровью он оплачивает французские самолёты, английские танки и пушки и, главное, — свой авторитет.

Она добилась, чтобы её включили в состав иностранных гостей и корреспондентов, приглашённых Врангелем на фронт для осмотра укреплений на Сиваше. Поезд остановился на станции Таганаш, и, выходя вместе со всеми из вагона, Марыся в первый же момент увидела Леонтия — он ещё состоял в кутеповском конвое и находился среди почётного караула. Леонтий был удивлён и обрадован. Солнце, музыка, иностранные мундиры и вдруг ещё Марыся! Вот это праздник.

— Я не хочу, чтобы Кутепов видел нас вместе, — сказала она. — Я почему-то его боюсь. Недавно на банкете он так смотрел на меня...

Дымников объяснил капитану Ларионову, что к нему приехала женщина, и им надо уединиться. Виктор всё понял с полуслова: «Если спросит, скажу — с орудиями порядок наводишь, к бою готовишь».

Уединение могло быть лишь условным: посидели в офицерском общежитии, погуляли по степи за станцией, но главное, говорили, смотрели друг на друга, пытались как-то раскрыться по-новому, понять друг друга. А совсем недалеко от них двигалась толпа, шумели голоса, и ухали барабаны оркестров.

— Ты знаешь, Леончик, и у меня неприятности: объявились те люди из Харькова. Тот, кого звали Весёлый.

— Клинцов.

— Да. Потом этот Федя, ещё Заботин. Я выдаю им хлеб — всё по закону, но если их возьмёт контрразведка!.. А самая главная неприятность — появился конкурент и мешает купить мне самый дешёвый хлеб. В Джанкое. Требует половину себе и угрожает. Конечно, я тоже могу его припугнуть, но из-за этого рисковать, раскрываться? И он сегодня тоже здесь. Я тебе его покажу.