Владимир Рынкевич - Наука умирать

С Деникиным встретились на площади Никольской церкви, где в одном из домов находился штаб генерала Алексеева. Молодые люди — по-видимому, переодетые в штатское юнкера — не удивились посетителям. Деникин в хорошем пальто с меховым воротником, а Марков — в курточке и папахе. Однако, когда разделись, Деникин оказался в полевой генеральской форме с двумя Георгиями, а Марков — в тех же брючках с бахромой и пиджаке, изношенном до блеска.

Алексеев в штатском костюме сидел в жарко натопленном кабинете. Он сердечно поздоровался, привстав из-за Стола, и заметил, что Марков одет правильнее. Деникин оправдался тем, что обещал сегодня же посетить 1-й офицерский батальон.

Марков видел перед собой усталого седого старичка с типичным для стариков виноватым выражением лица. Наверное, Алексеев и чувствовал себя виноватым перед Тысячами офицеров, собравшимися в Новочеркасске, перед императором, которого уговорил отречься от престола, перед всей взбаламученной Россией. И всё же главная его Нина — перед этими и другими генералами и офицерами, готовыми сражаться: он сам созвал их сюда и теперь не может дать им ни оружия, ни денег на жизнь.

— Знаете, господа, сколько за прошлый месяц поступило добровольных пожертвований на нашу армию? Всего 400 рублей. А у нас уже почти две тысячи человек, которые должны как-то жить и добывать оружие. К счастью, У меня есть ещё личный фонд, и из Москвы приехали люди с деньгам: Струве, Милюков, князь Трубецкой... Да. Я посмотрел по документам: вы, Сергей Леонидович, получали 4536 рублей, вы, Антон Иванович, — 5920 рублей. За ноябрь вы получили в Быхове, я выдаю вам за декабрь, зная, какие вы переживаете трудности. Получите и распишитесь. Вынужден брать расписку, потому что Лавр Георгиевич требует единоличной власти и все финансы хочет забрать в свои руки. Его бывший адъютант Завойко уже пытался действовать в этом направлении.

— Некоторых офицеров удручает, что вы и Корнилов начали со споров о власти, — прямо сказал Марков.

— Видит Бог, я думаю не о власти, а только о благе России.

— Не надо сейчас об этом, Сергей Леонидович, — остановил Маркова Деникин. — Завтра будет совещание, где всё решим. Именно для блага России.

Офицерское общежитие по мере возможностей превратили в нечто среднее между казармой и гостиницей. Когда Деникин и Марков появились у входа, раздались команды:

«Первый батальон, строиться!.. В две шеренги становись!» Строились в широком коридоре. Деникин снял чёрное пальто с каракулевым воротником и предстал перед строем в форме и с орденами. Марков в своём обтрёпанном костюме свободно шёл за ним. Командир батальона полковник Борисов подал команду «Смирно! Равнение направо!» и доложил Деникину по форме. После команды «Вольно!» пошли вдоль строя, каждому пожимая руку. Затем Деникин приказал разойтись по комнатам и попросил, чтобы при обходе к нему обращались с различными вопросами.

В первой же комнате первыми вопросами были «когда?» и «куда?».

— Вы удачно сражались за Ростов, — ответил Деникин. — Так же удачно должны мы будем действовать на любом направлении, а вы знаете, что мы окружены со всех сторон.

— Кто нас поведёт? Алексеев?

— Алексеев и другие генералы. Скажу вам конфиденциально: Корнилов здесь, и об этом говорить не надо.

Марков почти у каждого спрашивал об училище, которое окончил офицер, об участии в войне, и офицеры удивлялись его неприглядной одежде и свободному поведению. Вскоре Деникин прошёл в другую комнату, а Марков продолжал интересоваться офицерским бытом, подошёл к кроватям, поднимал одеяла. Вдруг сказал:

— А вот у меня и подушки нет. Налегке приехал.

Подошёл к поручику Никольникову:

— На каком фронте воевали?

— Я не был на фронте. Простите! А ваш чин?

— А как вы думаете? — как бы играя, спросил Марков.

— Поручик?

— Давненько им был. Уже и забыл...

— Капитан?

— Бывали капитаном, — и Марков засмеялся.

— Полковник?

— Был и полковником.

— Генерал?

Вокруг собрались любопытствующие офицеры. Родичев стоял поодаль, посмеиваясь.

— А разве вы не помните, кто был в Быхове с генералом Корниловым?

— Генерал Марков? — догадался наконец Никольников.

— Я и есть. Вот почему вы, поручик, на фронте не были?

— Мой фронт был короткий, но тяжёлый, ваше превосходительство. Я служил в Александровском училище сражался в октябре против большевиков. Едва скрылся от расстрела. А юнкера почти все расстреляны. Большевики гнусно обманули их: подписали перемирие с обещанием отпустить всех юнкеров, и... отпустили. Но в ту же ночь прошли по всем адресам, всех арестовали и расстреляли. Уцелели лишь те, кто не вернулся домой. Поэтому я здесь. Должен мстить за смерть своих бывших учеников-подчинённых. Такие были славные юноши...

— Мстить не надо, — сказал Марков. — Надо сражаться, не жалея себя.

Вошёл Деникин и спросил:

— Вы закончили, Сергей Леонидович?

— Закончил. Давай одевайся, буржуй.

Офицеры смеялись, наблюдая, как натягивает на себя свою кургузую курточку Марков, а Деникин надевает добротное пальто. Маркову показалось, что он похож не только на помещика, но и на преуспевающего священника, знающего себе цену.

На совещание 18 декабря шли вместе с Деникиным, похожим теперь на оборотистого купца, обдумывающего сложную сделку. Только что говорил о невесте, о том, что надо бы венчаться, но можно ли в такое время, и сразу перешёл к предстоящему совещанию генералов с представителями деловых кругов и интеллигенции.

— Конечно, Корнилов — популярный генерал, — говорил он с едва заметной насмешкой. — Особенно среди юнкеров и необыкновенного полковника Симановского [18] «…необыкновенного полковника Симановского» — Симановский Василий Лаврович в декабре 1917 года сформировал и возглавил офицерский добровольческий партизанский отряд имени генерала Корнилова (в феврале 1918 года влился в Корниловский Ударный полк). В составе Офицерского (Марковского) полка участвовал в «Ледяном походе». Убит в конце 1918 года. . А за Алексеевым — хозяева России: промышленники, купцы, высшая интеллигенция, Петроград и Москва. Приехали сам Милюков, Струве, князь Трубецкой, Львов, Белоусов, Фёдоров — бывший товарищ министра торговли. У них деньги, влияние. Они представляют Торгово-промышленный союз и Национальный центр. Нам с вами надо быть очень осмотрительными и не поддаваться чувствам.

— Эх, какие частушки я слышал на станции, — с натужным весельем вспомнил Марков. — Мою милку ранили на войне с Германией...

Он не хотел рассчитывать, под чьим командованием ему лучше идти на смерть. Мир, в котором было можно что-то предвидеть и о чём-то серьёзно раздумывать, рухнул. Для Сергея Маркова этот удобный и понятный мир начал разрушаться лет 15 назад, когда появилась женщина, показавшаяся ему предназначенной для того, чтобы стать его женой. Ах, Ольга!.. После постыдного разрыва с ней, когда он решил покончить с собой... Об этом вспоминать нельзя. Как и о другой Ольге, разрушившей последние остатки сломанного мира, где он мог жить по законам, установленным Богом и властью.