Серо Ханзадян - Царица Армянская

— Прости! Прости меня, богоравный повелитель мой. Я невинна! Это

Цовинар взяла его!.. Того, кого ты объявил моим мужем. Стояла ночь, он

пошел в море и... не вернулся.

Каранни поднял ее, нежно обнял и долго смотрел в глаза.

— Ты самими богами послана мне в утешение! Не печаль меня и сама не

грусти. Я не вижу причин обвинять тебя в чем бы то ни было!..

Взошла тусклая осенняя луна. Вокруг все постепенно затихло — и люди,

и кони.

Проснувшись поутру, царевич не увидел рядом с собою Нуар. Отбросив

покрывало из тигровой шкуры, он вскочил с ложа.

— Нуар?..

— Я здесь...

Там, где стояло золоченое изваяние бога Мажан-Арамазда, у подножия

его, горели свечи. Но освещали они литой из меди образ Мари-Луйс и...

коленопреклоненную перед ним полуобнаженную Нуар.

— Я здесь.

Каранни с удивлением уставился на нее.

— Молишься?.. До чего же ты благородна!.. Но это ведь лик моей жены?!

А ты только что делила со мной ее ложе?

— Да, это так, — согласно кивнула Нуар. — Но она ведь царица

армянская?! Все можно забыть, божественный. Но забыть царя и царицу армян?

Никогда!

— О, ты великая женщина, Нуар! И это величие вдохнули в тебя сами

боги! Но как ты вмещаешь в себе столько благородства, столько мудрости,

моя маленькая серна?

— Я вечно буду любить тебя, наследник армянского престола! Но не

ценою поругания царицы армянской!..

Они вместе позавтракали, и Каранни заспешил к войскам. Нуар

осмелилась задержать его:

— У меня к тебе просьба, божественный. Воин Арбок Перч ищет встречи с

тобой!.. Ты его знаешь?..

— Это раб царицы. Разве он жив? Я думал, что и он погиб в Нерике.

— Да, он был там. Но спасся. Отважно отбиваясь, он с небольшим

отрядом воинов сумел вырваться из Нерика.

— Выходит, он богом дан! Так где же он? Пусть войдет!

— Только знай, божественный, я не питаю к нему никаких чувств!..

— Я же сказал: пусть войдет!

Арбок Перч вошел, сдержанно поклонился и опустился на колени у самого

входа в шатер.

— Здравствуй, Арбок Перч. Я рад снова видеть тебя. Надо полагать, моя

царственная супруга возблагодарила тебя за верную службу?

— Да! — земно кланяясь, ответил Арбок Перч. — Она освободила меня от

рабства, объявила свободным человеком и поручила возглавить ее личную

охрану...

— Похоже, что ты укротил в себе былую злость! Я помню, какой ты был

неистовый.

— Злость во мне копится только против твоих врагов, божественный. Я

прибыл со своим отрядом, чтобы присоединиться к твоему войску.

Нуар стояла у изваяния Мари-Луйс. Сердце у нее колотилось, того и

гляди вырвется вон. Зажженные ею свечи быстро догорали.

— У тебя были родные в Нерике, Арбок Перч? — спросил Каранни.

— Да! — Арбок Перч бросил взгляд на Нуар и тут же отвел его. — Был у

меня в Нерике родной человек, божественный. Моя повелительница Мари-Луйс,

царица армянская!

Нуар облегченно вздохнула.

— Хорошо! — раздумчиво промолвил Каранни. — Ты будешь служить в моем

Драконовом полку. Согласен?

— Согласен, божественный. Премного благодарю. Только позволь мне

подчиняться тебе одному, не быть зависимым от родоначальников.

— Это возможно.

Арбок Перч приложился к руке царевича и, пятясь, вышел вон.

Через отверстие в куполе шатра внутрь уже проникали лучи солнца, и

Нуар погасила свечи.

В войске совершили жертвоприношение и тронулись дальше в путь на

Нерик.

В затянутой пологом от солнца колеснице Каранни сказал сидящей рядом

Нуар:

— Посмотри на высокую гору напротив, это колыбель бога

Мажан-Арамазда, его давнее обиталище.

Нуар обняла царевича и скользнула мимолетным взглядом туда, куда

показывал царевич.

— Я вижу там только снег, мой повелитель.

— А это ложе Мажан-Арамазда.

Нуар прижалась к царевичу губами.

— Спеши освободить царицу из плена, божественный! Спеши! Прикажи

жрецам, пусть каждый вечер приносят белого бычка в жертву ее

богу-покровителю!..

Войско двигалось в туче пыли. Но вот показалась роща белых кленов.

Жрецы прорицатели внимательно вслушивались, пытаясь уловить шелест

листьев. Один из них приблизился к Каранни и испуганно проговорил:

— Да отсохнет язык мой, деревья не шелестят, божественный!

— И что же? — насупился Каранни. — Что это значит?

— Да как сказать, государь мой! Ты очень гневаешься, когда слышишь

голос правды... Если деревья не шелестят, это означает, что боги не

одобряют твоего намерения воевать. Нет на то их воли...

— Пойди еще послушай!..

Жрец углубился в рощу, но вскоре вернулся еще более удрученным.

— О божественный, небо не благоволит твоему стремлению!

Каранни вырвал из рук оруженосца плеть с металлическими шариками на

конце и крикнул жрецу:

— А ну, еще повтори! — И он стеганул кнутовищем. — Повтори,

слышишь!..

Прорицатель скрутился в клубок под нещадными ударами и заорал не

своим голосом:

— Благоволит!.. Благоволит небо!.. Благоволит!.. Боги согласны с

тобой!..

— А теперь вставай и отправляйся в войско! Объяви всем, что боги с

нами, не то еще примешь плетей.

Корчась от боли, прорицатель удалился. Бывший свидетелем этой

страшной сцены другой жрец-оракул, воздев руки к небу, поспешно зачастил:

— Боги согласны с тобой и благословляют твой поход на хеттов, о

непобедимый Каранни! Иди без страха, и воины не подведут тебя!

Царевич и этому жрецу велел отправиться в войско и повторить там то,

что он сказал здесь.

Каш Бихуни приказал всем полками построиться и выставить вперед

запевал. Вскоре песня грянула и, постепенно набирая силу, захватила все

войско.

Они проходили землей каскейцев. Из ближних городов и сел к царевичу

шли люди с подношениями. Дарили и девушек-рабынь.

— Мы тоже потомки великого Гайка, божественный, и благословляем твой

поход против наглых хеттов. Наш бог Цул будет с тобою в бою!

А род Пала придал целый полк войску царевича. Он, этот род, обитает в

горах над Бовбердом, в соседстве с полукочевым племенем мосхов, тоже

потомков Гайка. В этих местах еще много полудиких племен, пробавляющихся в

окрестностях городов Манна, Мард, Ашмун и Ериз.

Военачальники принимали под свое покровительство всех прибывающих с

целью примкнуть к войску престолонаследника.

Каранни в душе радовался тому, что все армянские племена, почти

каждый род, с доверием и готовностью идут к нему, чтобы принять участие в

священной войне.

— Моя супруга-царица права, утверждая, что все наши племена и роды

должны почитать единого бога! — сказал он, обращаясь к Каш Бихуни.

— Опасайся всех богов! — предостерег его в ответ верховный