Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 1. Голубые мустанги

- Молодец, сынок, хороший из тебя был бы дома хозяин. Чем больше топлива заготовишь, тем больше надежд пережить зиму, - говорил единственный из оставшихся в живых стариков Мурат-эмдже. Жена его уже не вставала, а он еще уверенно передвигался, разжигал титан, даже приносил воду из канала.

Февзи догадался использовать связанные камышовыми жгутами снопы гуз-паи как перегородки на нарах и люди были защищены от ветра. Но к тому времени скудные запасы зерна и свеклы кончились, оставался только отвратительного вкуса шалхам, который только заполнял желудки не насыщая. Мурат-эмдже решился отправиться вместе с мальчиком в центральное отделение совхоза за помощью.

Назавтра выдалась сухая погода, можно было отправляться в путь, если, конечно, не идти по самой дороге, где лессовая пыль в дождь превращалась в вязкое болото. Ходить, да и водить какой-либо транспорт, арбу или грузовик, можно было по неширокой полосе между собственно дорогой и хлопковым полем, которое от дождей тоже размокало, и если идти по нему, то через несколько шагов на ногах образовывался земляной комель килограмм на пять. Старику и мальчику предстояло пройти километров пять, но если для Февзи это путешествие было в забаву, то больному и обессиленному Мурату-эмдже предстояло тяжелое испытание. Выйдя поутру они в полдень добрались до центральной усадьбы совхоза и, помыв грязные ноги, - Февзи так и был босиком, - пошли в контору.

Робко постучав в дверь, старик отворил ее и по-узбекски попросил разрешения войти.

- В чем дело? - удивленно и неприветливо поднял голову один из мужчин, сидевших вокруг большого письменного стола.

Старик и мальчик, тем не менее, вошли в комнату.

- Мы из четвертого отделения, нас там осталось шесть человек. Никакой еды у нас нет, мы голодаем. Помогите чем-нибудь.

Мужчины переглянулись.

- Так там люди оставались? - обратился к присутствующим старший, оказавшийся парторгом совхоза.

Все опять переглянулись и уставили взгляд на вошедших.

- А ну-ка, позовите управляющего четвертым, - повелел парторг. - Где он сейчас?

- Он собирался сегодня в Джетысай, там у него отец, - отозвался один из мужчин, в котором Февзи узнал шофера, который вез их в тряской машине от станции до совхоза и который тогда потешался над их измученным видом. Сейчас Болта-бай, так его звали, водил газик парторга.

Парторг посмотрел на незваных гостей и пригласил их сесть. Старик сел на стул у стенки, рядом с ним сел и Февзи.

- Нет, садитесь к столу, - сказал парторг.

На столе стояли чайники (на узбекском дастурхане всегда несколько чайников), на металлическом блюде лежали кусочки пшеничной лепешки-нана и белые комки сахара.

- Болта-бай, налей гостям чаю, - обратился парторг к своему шоферу.

Болта налил в пиалы чай и придвинул к пересевшим к столу гостям.

- Угощайтесь.

Мурат-эмдже взял самый маленький кусочек лепешки с блюда и велел Февзи тоже угощаться. Старик не спеша съел половинку от своего кусочка и отпил чаю, а мальчик мгновенно сжевал свой кусок и посмотрел на Мурата-эмдже.

Болта засмеялся и придвинул к мальчику блюдо.

- Давай, сынок, ешь! Не стесняйся, вот сахар возьми.

Февзи вопросительно смотрел на своего эмдже. Тот кивнул ему, - ешь, мол.

Стараясь соблюдать приличие мальчик стал уплетать хлеб, запивая его чаем и хрустя сахаром, который он видел до этого лет пять назад. Болта-бай опять засмеялся. Парторг и другие мужчины не смеялись и молча смотрели на изможденных старика и ребенка.

- Ахмедов, завези в четвертое отделение пшеницы и кукурузы. Посмотри, чего еще там можно им отвезти.

И обратился к старику.

- Ешьте, отец, не стесняйтесь. Эй, Болта-бай, принеси еще лепешек.

Мурат-эмдже почувствовал человечность обращения и позволил себе немного расслабиться. Он сам налил в пиалу чаю (Болта, разливальщик, пошел в машину за лепешками), бросил в пиалу кусочек сахара и поискал глазами чайную ложку. Не увидев на столе таковой он удивился про себя и не спеша стал есть.

Пришел Болта с двумя нанами. Мужчины стали говорить о делах, чтобы не смущать своим вниманием изголодавшихся гостей. Переселенцы и в центральном отделении и в других были в очень тяжелом положении, умирали от недоедания и болезней. Но они регулярно получали какие-то продукты, их жилье как-то было обустроено. Эти же несчастные явились из небытия, об их существовании уже больше месяца никто не вспоминал. Переселенцы-татары после окончания сельхозработ самостоятельно перемещались между отделениями в поисках родных и знакомых, и даже переходили в соседние совхозы. Не имея сведений из отдаленного и считавшегося малоперспективным четвертого отделения, руководство совхоза сочло его опустевшим. Человек, даже в не самом лучшем своем воплощении, не полностью лишен сочувствия к себе подобным. И как бы искупая вину перед оставленными на произвол судьбы людьми, парторг приказал завести продукты обитателям барака в четвертом отделении.

Старик допил чай из пиалы и поблагодарив отодвинулся от стола. Февзи почти утолил свой, ставший уже хроническим, голод, но если бы не строгий взгляд Мурата-эмдже, он не отодвинулся бы от еды. Парторг увидел, что несчастные его посетители перестали есть и сделал знак рукой своему шоферу. Тот сделал кулек из лежавшей на подоконнике газеты, вложил в него принесенные им два нана, смел туда же все кусочки наломанных лепешек вместе с кусочками сахара и вручил кулек мальчику.

- Сегодня вечером вам завезут еду, вы там поживите. Мы будем вас считать сторожами, да? Ну, идите.

Старик встал и искренне стал благодарить на смеси русского и нескольких усвоенных за эти месяцы узбекских слов.

- Катта рахмат! – Большое спасибо! Очень хорошие люди! Спасибо, катта спасибо... - и добавил по-татарски: - Алла разы олсун, балаларым! – Да будет с вами согласие Аллаха, дети мои!

Февзи, довольный и благостный от еды, улыбался во весь рот:

- Рахмат, рахмат!

Хоп, хоп - ответил нетерпеливо парторг и добавил: - Сегодня или завтра продукты вам привезут.

Для старика и мальчика обратный путь показался и короче, и легче. Они принесли больным и потерявшим надежду женщинам еду и, что было важнее, надежду. Принесенные хлеб и сахар разделили на всех, Увидев сахар старушки вспомнили о кофе, вспомнив о кофе заговорили о прошлом. Февзи, заснул крепким молодым сном. До поздней ночи сидели пятеро пока еще живых крымских татар, с тихой печалью вспоминали свою деревню, своих близких, и тех, кто похоронен в родной земле, и тех, кто зарыт здесь, в двадцати шагах от барака...

Утром умиротворенность вчерашнего вечера рассеялась. В свете дня яснее представилась безнадежность их положения. Если даже начальник не обманет и пришлет зерно, то и тогда мало было шансов пережить зиму для больных и истощенных немолодых людей. В теплые летние дни недоедание и болезни унесли жизни более двух десятков детей и взрослых. Чего же можно было ожидать в зимние холода? Хорошо бы спасти мальчишку - эта мысль сверлила мозг не только матери. Если бы только начальник не обманул и прислал бы зерна...