Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 1. Голубые мустанги

- А ну хватит! Головы разобью!

Угроза показалась шпане убедительной, тем более, что рядом с Февзи встали еще двое парней. Заметно отрезвевшие хулиганы вдруг перестав гоготать и ругаться занялись своими лежащими на полу товарищами, что-то приговаривая вполголоса и стараясь не встречаться взглядом со стоящими плечом к плечу парнями. Оказавшиеся в нокауте очнулись, и вся разудалая еще недавно компания молчаливой гурьбой отправилась в зализывать раны.

Несомненно, что побежденные мечтали отомстить, им только нужно было найти подходящий момент и место. Они навели контакт с длинным второкурсником, и нашли понимание. Но за эти дни Февзи познакомился с живущим в одной из соседних комнат Аметом, учащимся второго года, чей авторитет выходил далеко за стены общежития. Амет, высланный из села, соседнего с родным селом Февзи, и оставшийся круглым сиротой еще летом сорок четвертого, попал в детский дом, где приобрел начальный криминальный опыт. Он признал в успевшем прославиться Февзи своего земляка и первым его вопросом был:

- Тебя тут не обижают?

Февзи уклончиво пробурчал, что, мол, желающих обидеть, наверное, много, но хвастать своими победами не стал. Амет, который был года на два старше, ухмыльнулся и пожал подростку руку.

- Если что, только шепни, я их припугну...

О встрече этой сразу же стало известно всему училищу, и замышляющим месть пришлось отказаться от своих намерений, ибо конфликт с Аметом выходил за границы ребячьих потасовок.

Пришел сентябрь, но никаких занятий в училище не начиналось. Будущие трактористы и шофера этим обстоятельством нисколько не были огорчены. У них была крыша над головой, их кормили, а в их обязанности входило каждое утро приходить вместе с рабочими на завод и выполнять что прикажут, - обычно это была уборка цехов и территории или разгрузка машин и железнодорожных вагонов. Учащиеся второго года объяснили первокурсникам, что вскоре всех отправят "на хлопок", то есть на сбор хлопка, а примерно через два месяца, когда хлопковая кампания закончится, тогда и начнутся учебные занятия.

Занятия начались, действительно, только в середине ноября. Два с лишним месяца ребята собирали хлопок в ближайших колхозах. Для здоровья несчастных мальчишек это была благодатная пора. Целый день они были на воздухе, колхоз кормил получше заводской столовой. Кроме того, мальчишки рвали по ночам виноград на колхозных плантациях, на баштанах добывали арбузы и дыни, на огородах выкапывали сладкую морковку. Вернулись в город поздоровевшими и нарастившими мясо на своих тощих телесах. Но в городе, в общежитии, опять начались пьянки, только малая часть будущих гегемонов воздерживалась от самогона или от сомнительных портвейнов.

Домашних заданий в училище не задавали - их никто бы не делал. До шести часов вечера можно было возиться в мастерских, копаясь в двигателях внутреннего сгорания или помогая кому-нибудь из мастеров, подрядившихся за дополнительную плату отремонтировать то машину, то трактор какому-либо предприятию. Мастера благосклонно относились к ученикам, которые оставались в мастерских после обязательных занятий, но надо признаться, что таких учеников было очень немного. Большинство кандидатов в самый передовой класс трудящихся спешили после занятий поваляться на своих неопрятных постелях, "покемарить сто минут", чтобы потом, раздобыв какого-нибудь горячительного напитка или щепотку анаши, кайфовать в компании с себе подобными до поздней ночи. Самые невыносимые часы для Февзи наступали тогда, когда на соседних койках пьяная компания бессмысленно трепалась, орала непристойные песни. В общежитии на первом этаже жил с женой и с малым ребенком так называемый "воспитатель", но он сам был под хмельком весь божий день. И только если на каком-нибудь этаже затевалась драка, жена воспитателя бежала через дорогу в отделение милиции. Милиционеры жестоко расправлялись с подростками, а воспитатель среди затянутых в драку ребят выискивал кого-то, кто был ему неприятен, и объявлял его зачинщиком драки. И таковой немедленно изгонялся из общежития, а, следовательно, и из училища. Это счастливое обстоятельство, что отделение милиции располагалось в непосредственной близости от общежития, было причиной того, что сие общежитие было самым спокойным в городе.

Февзи не завел себе приятелей, не примкнул к какой-нибудь ребячьей компании. Иногда он заходил к тетушке Мафузе или еще к кому-то из своих земляков, но чаще всего он не снимая спецовки работал в мастерской, пока последний работник не покидал ее. Мастера привыкли к молчаливому парнишке и однажды в субботу, когда по заведенному порядку в конце рабочего дня все садились за деревянный стол и доставали кто огурчик, кто луковицу, кто кусочек сала, окликнули возящегося у трактора Февзи.

- Эй, парень! Февзи! Поди сюда! Давай, садись...

Из замасленной сумки мастер Василий уже извлек большую бутылку с мутноватой жидкостью, а другой мужик достал из железного стенного шкафчика полдюжины стаканов и поставил их на стол. Василий, заглянул в каждый стакан, дунул в некоторые, выметая, надо думать, соринку и неодобрительно оглянулся на немолодого токаря Соломона, который единственный из мастеров не присоединялся к трапезе и нарушал завываниями своего станка субботнюю тишину цеха.

- Соломон, может сегодня-то выпьешь с нами? Вот и малец сейчас приобщаться будет.

Соломон повернул голову, неодобрительно взглянул на Февзи, и опять склонился над станком. Потом вдруг остановил станок, полуобернулся к сидящим за столом и произнес спокойным голосом:

- Ты знаешь, что Соломон никогда водку не пьет. И молодому человеку я тоже не советую привыкать к такому безобразию.

Токарь достал из ящика большую тряпку и стал протирать ею свой станок, не удостаивая больше своим вниманием собравшееся за столом общество. Проходя мимо веселой компании, он укоризненно покачал головой, глядя на Февзи, и скрылся за дверью, ведущей в душевую.

- Да ну его! - махнул рукой один из рабочих. - Давай, Вася, наливай.

Василий коротко хохотнул и ровно разлил самогон по стаканам. Сидящих за столом было вместе с Февзи семеро, а стаканов было шесть. Но Василий протянул первый стакан, налитый до середины, парню и наставительно произнес:

- Ну, давай. За твое присоединение к рабочему классу.

- К гегемону, - перебил его другой.

- Да, за присоединение к гегемону революции - так кажется? Ты парень старательный, из тебя хороший работник будет. Давай, будь здоров! Ну, до дна!

Февзи про себя решил, что надо когда-то попробовать этого зелья, которое так привлекательно для большинства окружающих его людей. Он сначала чуть пригубил из стакана и напиток показался ему отвратительным. Он сморщился и поставил, было, стакан на стол, но внимательно следящие за ним мужики дружно загалдели.