Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать

Случилось так, что Энвер-агъа, родственник Керима, написал в ЦК КПСС и в Министерство обороны письмо:

«Я с сорокового года в Красной Армии. Прошел войну с первого дня до последнего, освобождал Варшаву, Будапешт, Вену, где и встретил день Победы в звании артиллерийского полковника. Воевал я неплохо, о чем могут свидетельствовать мои боевые награды (список прилагается). После демобилизации в 45 году я нашел мать и отца, слава богу, живых, в Самаркандской области Узбекистана, куда они, родители трех ушедших на Великую Отечественную войну сыновей, были насильственно высланы в 44 году. Два моих брата не вернулись с войны – один погиб под Сталино в 41 году, другой под Берлином во время штурма Зееловских высот. Я по прибытии в Узбекистан был взят под комендантский надзор, и каждый месяц ходил отмечаться, как какой-нибудь преступник. Ко мне в последующие годы власти всех уровней относились с недоверием, как к неполноценному гражданину, но у меня нервы крепкие и совесть чиста – я все это перенес с достоинством. Работал я механиком на автобазе, женился и вырастил двух дочерей, которые сейчас отлично учатся в университете. Так что я имею все основания считать себя честным и полезным для общества человеком. Я думаю, что советской власти нет оснований отказать мне в праве приобрести дом в моей родной деревне в Крыму, но в праве жить в Крыму мне отказали местные власти Крымской области, выслав меня за пределы области под конвоем. Я член Коммунистической партии с осени 41 года, полковник в отставке. С этим письмом я обращаюсь к высшему партийному органу и в Министерство обороны – разрешите мне приобрести дом в Крыму».

Письмо полковника в отставке было переправлено из Министерства обороны в Самарканд, в областной военкомат, откуда он получил стандартный ответ, в котором указывалось, что вопросы прописки в Крыму решает местная власть. Из ЦК КПСС тоже пришел ответ (надо признать, что при советской власти заявитель всегда получал какую-то отписку). В нескольких строках этого ответа отправитель уведомлялся, что «ЦК КПСС вопросами прописки граждан не занимается», далее был приписан совет обратиться в соответствующие инстанции Крымской области Украинской Советской Социалистической республики. Энвер-агъа с этим ответом опять полетел в Симферополь, хотя знал наверняка, что положительного результата не будет – просто хотел знать, чем заканчивать свой разговор на эту тему с друзьями и знакомыми. Конечно же, его опять поперли из Крыма. Именно о таком финале рассказывал Энвер-агъа своим землякам и добавлял, что надо всем объединяться во всенародном движении.

И молодой родственник его Керим, уважаемый в республике профессор медицины, тогда же решил, что в ближайшее время он покинет Узбекистан и поедет в Крым, чего бы это ему не стоило – Керима оскорбляла мысль, что там, наверху, считают его запуганным человеком, ради достаточно высокого общественного положения на чужбине отвернувшегося от своей отчей земли.

Ну не мог Керим вынести этой мысли!

Теперь он стал больше времени проводить со своими земляками, общаясь и с активистами Движения и с безразличными – были и такие. Если раньше он просто отмечал в памяти таких личностей, которые, зарабатывая честно или не очень, прожигали жизнь в кутежах, то теперь он обозначал свое отношение к таким типам или прекращением общения или сдержанным – все же интеллигент, профессор – речевым отпором. Так происходящие вокруг него события, среди которых были и значительные и вовсе незначительные, но знаковые, вдруг изменили его характер, сделав его непримиримым к нелогичным поступкам и заявлениям, особенно касающимся его народа.

Прежде всего, надо отметить появившееся у него понимание того, что позиция «каждый должен заниматься своим делом» в условиях национального кризиса сродни трусливому уходу если и не в команду противников своего народа, то в толпу «без роду и племени».

И вот Керим узнал, что советская власть принимает меры к заселению Крыма нетатарским населением, затрачивая на это огромные средства из бюджета. Это обстоятельство добавило возмущения в душу Керима. Сунулся было наш профессор в одну из инициативных групп, но был шокирован междоусобицей там происходящей, и решил действовать в одиночку. А что может сделать человек, не желающий долгих разговоров? Он может сразу взять и поехать на жительство в Крым. Как, между прочим, и поступило большинство крымских татар.

И Керим не стал ждать, а, удивив всех уволился, чтобы сжечь мосты назад, и, прихватив часть сбережений, поехал в Крым. Снял внаем комнату у старой женщины в Симферополе, адрес которой дал ему один знакомый, и занялся поиском работы. В первую очередь пришел в мединститут,зашел к ректору и предъявил своидипломы и трудовую книжку. Когда ректор узнал, что перед ним крымский татарин, он сразу изменился в лице и спросил, прописан ли тот в Крыму. Керим ответил, что собирается купить в городе или на окраине жилье, ректор холодно ответил, что тогда, мол, и приходите. И встал, показывая, что посетитель может быть свободным.

Этот визит в медицинский институт был первым экспериментальным подтверждением существования тех запретов для татар, о которых Керим знал теоретически. До этого в глубине души он полагал, что статус профессора дает ему некоторые привилегии и право на уважительное отношение к себе. Тем не менее, Керим не был обескуражен. Он решил, что в таком городе, как Евпатория, где множество различных санаториев, он имеет шанс найти себе в той или иной степени приличествующую своему статусу работу.

На следующий день Керим поехал в Евпаторию.

Нет смысла описывать в подробностях хождения профессора-кардиолога по санаториям Евпатории. Его везде поначалу приветствовали с улыбкой, но каждый раз, как только главный врач узнавал, что перед ним крымский татарин, тотчас же следовал ответ, что в настоящий момент вакансий нет.

Со временем, почти отказавшись от попыток устроиться в медицине, наш профессор-кардиолог стал огородничать в Старом Крыму.

Это случилось так.

Однажды на центральной улице Симферополя Керима окликнули по-татарски. Он остановился и увидел, что с противоположного тротуара перебегают дорогу двое мужчин, в одном из которых он узнал бывшего своего сотрудника по институту Бекира, который с полгода назад уволился вроде бы безо всякой причины.

- Керим-ага, и ты в Крыму? Вот не ожидал! – Бекир радостно пожимал руку своему бывшему руководителю.

Керим напустил на себя невозмутимость.

- В том, что я в Крыму нет ничего удивительного, - произнес он. – А ты что здесь делаешь?

Хотя вопрос был риторическим. Керим теперь понял, почему Бекир так неожиданно и без объяснений покинул институт.