Александр Теущаков - Перстень с трезубцем

– Мы позаботимся о мальчике.

– Кто это мы?

– Я намерен скоро отправить Этель с ее матерью и Лайошем в Бестерце, пусть там побудут, пока здешняя обстановка не прояснится. Если Илона согласится, с ними отправим и ее сына Андора.

– Михал, это конечно не мое дело, но мне кажется, что Лайош и Андор похожи друг на друга. Ты не заметил? Можешь не отвечать на мой вопрос, как мужчина, я могу тебя понять.

– Этель была и останется единственной моей женой, а сходство мальчиков… – Михал, усмехнувшись, закончил двусмысленно, – все мы ходим под Богом, что только в нашей жизни не случается. Балинт, а как быть с твоими женой и детьми, вдруг турки захватят Темешвар?

– Я хотел тоже отправить их подальше на север, но жена категорически не хочет покидать меня. Ладно, Михал, мне пора. Береги себя и своих родных.

– И ты тоже. Понадобится моя помощь, дай знать, я помогу.

Оба понимая, что может быть видятся в последний раз, крепко обнявшись, расстались. Балинт перед тем, как покинуть замок попрощался с Этель и Кэйтариной.

Вечером того же дня, к Михалу пришел его верный слуга Керим и рассказал графу, что получил весточку от людей на его родине, в ней сообщалось, что нашлись дети Керима, жена его к сожалению умерла.

– Что ты хочешь Керим, чтобы я отпустил тебя домой?

– Мой господин, Вы знаете, как я предан Вам. Я только повидаю своих детей и обязательно вернусь. Клянусь Богом!

– Ты уже давно не клялся Аллахом, приняв нашу веру, – улыбнулся граф, – если честно, Керим, мне тяжело с тобой расставаться, ты столько для меня сделал хорошего… Если ты считаешь, что твое присутствие рядом с детьми обязательно, я так и поступлю: ты можешь ехать к ним.

– Спасибо Вам граф, я всегда буду о Вас вспоминать добрым словом. Керим поклонился в пояс.

Михал снарядил в дорогу коня и, дав денег с продуктами, распрощался с Керимом.

Спустя две недели, после встречи с Балинтом, граф отлучился из замка и побывал в Токае со своими людьми, ему удалось разыскать дом барона Вадаша, где с палачом Шрузом они пытали в подвале Ласло Лайоша. По одежде и именной пряжке на перевязи, удалось обнаружить останки графа, зарытые на заднем дворе. Михал доставил их в свой замок и с почестями перезахоронил в фамильном склепе. Теперь душа Михала была на своем месте, он выполнил свою клятву, отомстив за отца барону Вадашу, и упокоил в усыпальнице бренные останки графа Ласло Лайоша.

Во второй половине октября турецкие войска осадили Темешварскую крепость. Боевые отряды, собранные под знамена Иштвана Лошонци мужественно отбивали атаки противника. Трудно было противостоять многотысячному войску, не хватало людей. Хоть в гарнизоне участвовали в сражении наемные войска, но этого было недостаточно.

Мартинуцци, взяв на себя оборону крепостей и городов, хорошо видел общую картину: назревало великое побоище, если полчища Мехмеда Сокуллу успеют до зимних холодов перейти в наступление, то никакая крепость не выдержит и падет под натиском турок.

Отец Дьердь запросил дополнительную помощь у Фердинанда, и он выслал несколько тысяч наемников. Темешвар удалось отстоять.

Воодушевленные несколькими победами, войска Мартинуцци подошли к осажденной турками Липпе и приступили к ее осаде. Но в скором времени отец Дьердь убедился, что не сможет малочисленными, плохо обученными наемниками и призывниками из крестьян противостоять турецким войскам.

Он снова попал в затруднительное положение и, руководствуясь хитростью, решил вывернуться, как бывало раньше. Мартинуцци собрал дань, которую ежегодно посылал в Порту и начал тайные переговоры с Мехмедом Сокуллу, в результате чего осажденные в Липпе войска турок, были выведены. Мехмед в конце октября отвел свои войска с южных границ Венгрии на зимние стоянки.

До наступления переломного момента в жестоких сражениях между войсками Фердинанда и султана Сулеймана, Мартинуцци уже предвидел свой близкий конец и чтобы, хоть как-то погасить гнев султана, пошел на крайние меры.

Король Фердинанд, как только узнал, что Мартинуцци снова его обманул и стал лояльничать с Портой, отдал приказ генералу Кастальдо, чтобы он покончил с изменником, таковым на тот момент считали отца Дьердя при австрийском дворе.

Трагедия произошла 17 декабря. Кастальдо со своими подчиненными посетил Мартинуцци в его замке и, уже имея при себе секретный приказ от Фердинанда, подло напал на безоружного отца Дьердя. После жестокого убийства на его теле насчитали не один десяток тяжелых ран. К тому времени Мартинуцци был кардиналом Римской католической церкви и чтобы последующие разбирательства не уронили тень на Фердинанда, он громогласно обвинил Мартинуцци: в роспуске ранее собранного ополчения, в плохом руководстве над вверенным ему королевским войском и воссоединении с Блистательной Портой.

Наступивший 1552 год стал самым тяжелым для Венгрии и Трансильвании. Европа с опаской смотрела на действия Сулеймана, который предпринял целенаправленный поход на Габсбургских королей, чтобы покончить с их властью в трех частях венгерского королевства. Франция, являясь союзницей Порты, подвела свои войска к Страсбургу.

80‑тысячное войско вице-визиря Ахмеда-паши быстрыми темпами продвигалось по южным землям Трансильвании, взяв северное направление на Темешвар и Липпу. Часть его войск, как и в 1526 году, направилась через горные перевалы, и неминуемо должна была пройти через замок Железная рука. Затем в задачу османских войск входило взятие Караншебеша и Лугоша. Река Тимиш проходила через эти два города и поворачивала свое русло на запад к городу Темешвар.

Снарядив корабли войсками и оружием, османские войска продвигались на соединение с другими частями под Темешварскую крепость. Другие полчища шли в северном направлении для взятия Черного коршуна, а затем вдоль реки Марош выйти на Липпу.

Тревожно встречал Трансильванский народ известие о подходе с востока войск Рареша – Молдавского воеводы и Мирчи Чобана – Валашского господаря. Как всегда они отозвались на призыв Сулеймана и вторглись на Трансильванские земли.

В воздухе запахло гарью, и потянуло в сторону соляных копий графа Ласло.

Когда Михалу сообщили, что война неизбежна, оборонительные сооружения были уже закончены.

Двумя неделями раньше, он получил от турецких властей уведомление, что его земли, завод и селения переходят под власть второго министра Кара Ахмеда-паши. Естественно, никакие ранее подписанные бумаги не имели значения. Если при королеве можно было заплатить дань, то теперь речь шла только о стратегическом значении данной территории.

Граф Ласло это предвидел и отчасти ему было легче перенести такое известие, чем его родным и близким, которые были уверены, что Михал никогда не согласится отдать свое родовое имение на поругание туркам и станет сражаться до конца.