Александр Теущаков - Перстень с трезубцем

– Дорогая моя, что мешает тебе совсем перебраться ко мне в Пресбург? Мы построим еще больше дом, да что там дом – целый дворец. Зачем тебе отказываться от своего имени?

– А что я теряю? Разве только свое имя. Или тебе не нравится называть меня Илоной, – графиня рассмеялась.

– Ребека, подожди еще немного, и мои люди помогут тебе вернуть замок.

– Барон, сколько лет я слышу эти обещания? – перебила она его, – я хочу вернуться туда незамедлительно и для этого у меня появился шанс.

– А если Блистательная Порта разнюхает, кто ты на самом деле, тебя же сразу казнят. Не забывай, что не все знатные венгры относились к твоему отцу благосклонно, да и к тебе тоже.

– Не волнуйся, я уже успела громко заявить о себе, как о Марош Илоне.

– А граф Ласло и его жена? Неужели ты думаешь, что они тебя простят, они первыми откроют твою тайну. И зачем тебе рисковать. Я уже неоднократно предлагал тебе выйти за меня замуж, почему ты каждый раз откладываешь этот разговор? Ребека, дорогая, ты же знаешь, как я люблю тебя, я готов жизнь отдать, но только бы ты была моей.

– А зачем ты мне мертвый, – засмеялась графиня, – кто мне будет мыть, и массажировать ноги перед сном. А что касается Ласло, то ты так и не выполнил своего обещания, рудники как принадлежали ему, так и до сих пор принадлежат.

Барон понимал, что она издевается, а потому занервничал.

– Ты же прекрасно знаешь, пока королева пребывает в Липпе, граф находится под ее покровительством.

– Не он, а его рудники, которые приносят Изабелле немалый доход в казну. Значит ты, и твои люди слабы перед Ласло, раз он до сих пор не свергнут.

– Я готовлю план по его уничтожению, при первой возможности мы избавимся от него.

– Кто это мы? Дворяне, которые боятся пересечь северные границы Венгрии и заявить, что они на своей земле хозяева, а не турки.

– Еще не время объединяться, османы сильны и без помощи австрийцев мы бессильны противостоять врагу. Не забывай, что случилось под Мохачем, нас – венгров, было слишком мало.

– О чем ты говоришь Гаспар, под Мохачем половина венгерского войска состояло из иностранцев. Так что в будущем, говоря о войске – уточняй, кого именно призвали под знамена короля Венгрии.

– Ребека, если ты вернешься в замок, ты не сможешь открыто противостоять туркам, тебе придется взять на себя роль безропотной жертвы, коих в Трансильвании теперь великое множество. Подумай о будущем, сделав такой шаг, ты потеряешь покровительство дворян, находящихся под защитой Габсбургов и, оказавшись между двух неприятелей, ты окончательно лишишься не только своего имени, но и головы.

Графиня резко встала и, гордо подняв голову, заявила:

– Зато я – графиня Жомбор, не стану прятаться за спинами дворян, не способных защитить свою Родину. Барон, я приняла решение и возвращаюсь в Трансильванию, на днях я получу соответствующие бумаги и один человек поможет мне снова вернуться в Черный коршун.

Гаспар широко открыл глаза, его лицо покраснело от прилива крови. Он рассчитывал, что после сегодняшнего разговора графиня согласится с его доводами и примет очередное предложение пойти с ним под венец. Услышав о каком-то человеке, в нем разгорелась ревность.

– Кто он, о ком ты говоришь?

– Я не могу назвать его имени.

– Почему, разве у тебя появились тайны от меня или это касается твоей личной жизни? – допытывался Гаспар.

– Да! Могу я, наконец, иметь свои секреты?! Барон, а не много ли ты задаешь вопросов? Я уже стала твоей собственностью!? – Ребека разозлилась. – Ты переходишь дозволенные границы, из положения друга, ты уже перешел в моего опекуна. Я не давала еще согласия на наш брак, так, что закуси удила, барон.

– Ребека, что за тон?!

– Оставь меня! Я ухожу, завтра же меня не будет в этом городе.

Молча, она начала собирать свои вещи.

– Куда ты? Не уходи. Ну, прости меня, я погорячился.

– Переночую в гостинице, не хочу слыть должником, – она бросила кошель с золотыми на стол.

Барон хотел вспылить, но вовремя одумавшись, подошел к графине и обнял ее за плечи.

– Не уходи, прошу тебя, останься. Он припал на одно колено и поцеловал ей руку, – прости Ребека.

Жомбор хотела отдернуть руку, но уловив умоляющий взгляд барона, смягчилась:

– Хорошо, я останусь, но ненадолго, своего решения я менять не стану или ты Гаспар принимаешь все, как есть или мы расстаемся навсегда.

– Ребека, сейчас зима, я думаю для тебя не лучшее время решать свои дела, останься хотя бы до весны.

– Гаспар, не удерживай меня больше, я не повторяю дважды.

– Я согласен любовь моя, будь, по-твоему.

Она кивнула и, слегка отстранившись от барона, сказала:

– Я устала и хочу отдохнуть.

Повернувшись, графиня ушла в отведенные ей покои. Ребека успокоилась и привела раскрасневшееся лицо в порядок, затем, улыбнувшись себе в зеркало, подумала: «Разве я смогу жить с таким слизняком? Скорее бы вернуться на Родину. Андор! По возвращении я увижу его». Что-то шевельнулось в области паха и холодком пробежало верх по животу. Такое с ней происходило, когда она была влюблена в своего польского гусара и теперь, при упоминании в мыслях Вашара, вновь испытала подобное чувство.

В помещениях каменной пещеры зимой всегда холодно. Там, где содержались пленники, приходилось устанавливать железные корзины, в которых сжигали дрова и хоть как-то отапливать. Окон в пещере естественно не было, только слабый свет из общего коридора проникал через небольшое отверстие в двери.

Граф Ласло в очередной раз посетил камеры, где содержались турки, и решил поговорить с Хаджи-беем. План Михала состоял в том, чтобы столкнуть лбами двух османских офицеров. Пообещав в свое время выпустить из неволи Герей-агу, граф понимал, что так просто на ветер он не может бросать своих слов. Если турок вернется к своим, то обязательно доложит, что Ласло использует пленников в тяжелом рабском труде и тут же явятся османские воины, чтобы освободить своих людей. Не зря же в день его свадьбы приезжал Хадияр-бей, ведь Берток доложил вице-визирю о пленных, содержащихся в пещерах горы.

Турки – народ хитрый и жестокий и тем более они находятся на оккупированной ими земле. Пусть кто-то говорит, что они относятся к простым людям мягче, чем венгерские магнаты или австрийские дворяне, но для Ласло они были врагами. Понимал граф – выступи он открыто против османских захватчиков, не сносить ему головы, потому хитрость и смекалка всегда были у него на вооружении.

Содержали бея и агу отдельно, чтобы до поры они не могли видеть друг друга и общаться. Михал зашел в камеру и заговорил первым:

– Хаджи-бей, я прекрасно знаю, что ты хочешь очутиться на свободе, но ты сам понимаешь, если я тебя отпущу, ты тот час приведешь сюда воинов.