Лора Вальден - В долине горячих источников

— Эта правда помогла мне понять, что я должен пойти своим путем. Я сегодня же уезжаю из Окленда и буду изучать право в Данидине. Однажды мудрый человек сказал мне, что из меня вышел бы хороший судья. Будем надеяться на это. И если хотите знать правду, спросите Хелен. Она знает, кто я на самом деле.

С этими словами он поклонился отцу, крепко обнял его и твердо произнес:

— Спасибо тебе за все! — И с гордо поднятой головой вышел из столовой. У него было еще полно дел.

— Хелен, немедленно верни его! Поклянись ему, что ты все это выдумала, потому что хотела навредить брату! — теряя последние силы, попросил дочь Алан.

Хелен опустила голову, а затем вызывающе поглядела на отца.

— Нет, отец, это не ложь. В тот вечер в Роторуа я своими ушами слышала, как мама сказала маори в лицо, что Дункан — его сын. Я взяла свои слова назад, потому что боялась, что это сведет тебя с ума. Но я не хочу, чтобы тот, кто не твоя плоть и кровь, занимался твоим бизнесом. Дункан прав. Питер вполне подходит для этого. И хорошо, что Дункан наконец ушел от нас.

Услышав ее слова, Алан понурился еще больше.

Аннабель затаила дыхание и украдкой поглядела на Гордона. Ей редко доводилось видеть, чтобы ее муж был в такой растерянности. Абигайль тоже сидела, открыв рот, но к ней первой вернулся дар речи.

— Хелен, подумай как следует, прежде чем говорить. Кто же, по твоему мнению, отец Дункана? Моя сестра всегда избегала маори, можешь мне поверить. Я играла и баловалась с ними. А моя сестра — никогда. Так к чему весь этот бред?

Хелен пожала плечами.

— Может быть, она и не играла с детьми-маори, но, несмотря на это, мама сказала дяде девушки-маори, что Дункан — его сын.

— Мистеру Рангити? — бесцветным голосом поинтересовалась Абигайль.

— Да, кажется, его звали именно так, — спокойно подтвердила Хелен.

В ответ Алан отчаянно засопел и пробурчал себе под нос:

— Пусть Питер забирает чертов бизнес, но пока я жив, Дункан останется моим сыном.

Анару Рангити в глубокой задумчивости сидел за своим письменным столом, когда в дверь позвонили. Он скучал по Пайке. Всего пару часов назад он посадил ее в поезд.

— Вы? — вырвалось у него, когда он узнал гостя.

— Можно войти? — поинтересовался Дункан.

— Конечно, конечно. Само собой, — пролепетал такой обычно уверенный в себе маори, впустил молодого человека, взял у него плащ. Молча провел его в гостиную, налил ему бокал портвейна.

Молодой человек с благодарностью принял напиток. Более того, первый бокал он выпил почти залпом. Ни один, ни другой до сих пор не произнес ни слова.

И только осушив второй бокал так же быстро, как и предыдущий, Дункан пристально поглядел на Анару Рангити.

— Значит, вы мой отец? Вы узнали об этом только в саду моей тетки или же знали давно? — настороженно поинтересовался он.

Анару вздрогнул.

— Откуда вам известно, что…

— Моя сестра подслушала ваш разговор с моей матерью.

— Боже мой! Она ведь не рассказала вашему отцу?

— О, почему же, он знает.

— А… а ваша мать? Что она говорит на этот счет?

Дункан сжал губы и глубоко вздохнул. Пока что ему не хотелось говорить этому человеку о том, что произошло в действительности. Сначала он хотел услышать, какие отношения связывали этого человека с его матерью.

— Послушайте, мистер Рангити. Было бы прекрасно, если бы вы ответили на мои вопросы. Вы знали, что я — ваш сын?

Анару резко покачал головой.

— Нет. Ваша мать однажды ушла от меня, чтобы выйти замуж за вашего отца. Тогда я как будто свалился с небес на землю, ведь я собирался сделать ее своей женой…

— Вы хотели жениться на ней? Значит, вы действительно любили ее? — В голосе Дункана звучало искреннее удивление. А потом он вспомнил, как в детстве ему довелось видеть разъяренного отца, отчаянно добивавшегося права войти в спальню Оливии. Может быть, мать любила этого маори и потому избегала мужа? При мысли об этом Дункана прошиб холодный пот, но он все же осмелился попросить: — Мистер Рангити, пожалуйста, расскажите мне о своих отношениях с моей матерью!

— Вы действительно хотите узнать об этом? — неуверенно спросил Анару.

Дункан кивнул.

— Я очень сильно любил ее! Когда она внезапно бросила меня, я был не просто обижен. Я перестал понимать этот мир. С тех пор я больше никогда не влюблялся в женщин. Узнав о том, что вы мой сын, я почувствовал, как в душе вскипела былая ненависть. Но постепенно я начал понимать, что Оливия ушла от меня, потому что думала, что так будет лучше для ее ребенка, для вас. — Анару умолк, но затем не вытерпел и все же полюбопытствовал: — Пожалуйста, скажите мне, как отреагировала Оливия, когда ваша сестра выдала ее тайну?

Дункан судорожно сглотнул. Что ж, больше скрывать правду о случившемся невозможно.

— Мой отец пришел в такую ярость, что толкнул мать. Она упала и…

— Говори, мальчик! — Анару побледнел от ужаса.

— Она неудачно упала и…

— Он убил ее! — в отчаянии простонал Анару.

— Нет! — резко возразил молодой человек. — У нее была опухоль в голове, которая могла лопнуть в любой момент. Рано или поздно она все равно умерла бы от этого. Так что мой отец не виноват.

В этот миг Анару громко всхлипнул. Ослепшими от слез глазами он смотрел на Дункана и плакал у него на плече.

И Дункан не сдержался. Наконец-то он мог погоревать о матери.

— Отец! — сдавленным от слез голосом произнес он. — Отец!

Анару поднял голову и посмотрел на него, словно на чудо.

— Мой сын! Я должен был догадаться! Я полюбил тебя еще в зале суда и не мог понять, с чего вдруг так заинтересовался Гамильтоном.

Мужчины обнимались снова и снова, не желая отпускать друг друга.

Наконец оба рухнули на диван. Внезапно Анару посмотрел на сына с испугом:

— А твой отец, то есть мистер Гамильтон, что он говорит по этому поводу?

— Думаю, он будет рад, что я ушел.

— Что значит «ушел»? — переспросил Анару.

— Отец до сегодняшнего дня верил, что моя сестра солгала ему. Но теперь он знает правду. Поэтому я сказал ему, что хочу покончить с жизнью Гамильтона. Затем я пошел к судье Делмору и попросил твой адрес.

— И что теперь? — растерянно поинтересовался Анару.

— Я буду изучать право в Данидине. Помнишь, что ты сказал мне в коридоре здания суда?

— Что из тебя получился бы отличный судья?

— Именно. Из «Гамильтон Касл» я забрал только свои личные вещи и наличные деньги. Этого будет достаточно, чтобы поехать на юг. Может быть, однажды ты еще будешь мною гордиться.

— Я уже горжусь тобой, — решительно произнес Анару, встал и подошел к письменному столу.

Опустив руку в ящик, он вынул пачку банкнот и положил на стол перед Дунканом. Анару улыбался.