Ольга Малышкина - Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Часть 5. Брысь, или Один за всех и все за одного

«Неужели совсем нюх потерял?» – обеспокоенно подумал дог и снова глубоко вдохнул. В голове тут же выстроилась очередь из запахов, но котов-путешественников среди них не наблюдалось! От растерянности Лорд повел себя не лучшим образом – забился под сиденье и затих.

Первым из мушкетеров высказался Арамис:

– Как-то не похоже на засаду!

– Может, отвлекающий маневр? – вопросительно посмотрел на старшего товарища юный гасконец.

– Или отряд Рошфора сюда еще не добрался! – предположил Портос.

Атос, которого беспокоило исчезновение пса и в душе засела тревога за четверолапого друга, направил коня вперед.

– Не будем гадать!

Пегая лошадка не шевелилась, покорно ожидая, когда всадники приблизятся. В карете обнаружился большой серый в разводах дог. Вместо того чтобы залаять на чужаков, как поступила бы любая собака, он лишь смущенно поглядывал на мушкетеров из-под скамьи и молчал.

– Смотрите-ка! – воскликнул Портос, заметив знакомые ошейники. Он повертел в руках кожаный ободок, где значились его имя и адрес, старательно нацарапанные Д’Артаньяном.

– Что вы обо всем этом думаете?

– То же, что и вы, дорогой Портос! Что это самое загадочное происшествие с момента появления наших ангелов-хранителей! – ответил за всех Арамис.

А Д’Артаньян со вздохом добавил:

– Моему коту никогда не нравился ошейник!

Атос задумчиво погладил смирного пса.

– Этому трудно найти объяснение, но уверен, что нам подают знак – все решится здесь и сейчас, – наконец произнес он.

Всадники въехали во двор «Старой мельницы» и тут же увидели подтверждение словам Атоса – под навесом, сильно пострадавшим от урагана, жевали овес девять коней, среди них гнедой жеребец графа Рошфора с белой отметиной на лбу.

– Господа, мы вас заждались! – неожиданно прозвучал язвительный голос.

Пегги ничего не понимала: на ее сигнал никто не отозвался, никто не выпрыгнул радостно из кареты навстречу своим друзьям-мушкетерам, ради которых ее заставили покинуть Париж, никто не отдавал приказ начать битву, а ведь она тренировалась!

– Лорд! Что происходит? Где коты? – возмущенно потребовала она ответа, как только всадники направились дальше, на «Старую мельницу».

– Сам не знаю! – уныло отозвался кардинальский дог.

– Может, их кто-то похитил, пока мы спали? – вдруг осенило его.

Пегги задумалась. А что?! Вполне возможно! Все так устали от долгой дороги, а потом еще ураган… Она, например, уснула сразу и крепко, даже не ожидала, что будет первой, кто подаст сигнал!

– Точно! Их похитили враги! – разволновалась лошадка. – Ну ка, освободи меня от упряжи!

– Как? – опешил пес.

– Как, как… Перегрызи! Я же не могу сражаться с каретой за хвостом!

Ее боевой настрой передался Лорду, и он с остервенением принялся за ремни, которые связывали Ретивую Пегги с тяжелыми деревянными оглоблями.

Мушкетеры огляделись. Со всех сторон на них смотрели дула мушкетов, а язвительный голос принадлежал графу Рошфору. Эх, будь с ними верный пес, разве остались бы незамеченными гвардейцы, поджидавшие всадников в укрытиях, что в изобилии предоставил двор, заваленный после бури разным хламом?!

– Вы пристрелите нас, господа? – в голосе Атоса прозвучала насмешка.

– Думаю, это все, на что они способны! – так же иронично заметил Арамис.

А Д’Артаньян, гарцуя на коне, крикнул, обращаясь к Рошфору:

– Вы поступили бесчестно тогда, в Менге, позволив вашим солдатам оглушить меня, и еще вы украли письмо моего отца! Вы подлец, сударь! Заявляю вам об этом при всех!

И раскипятившийся юный гасконец стянул с руки перчатку и швырнул ее под ноги графу…

Все головы повернулись в сторону графа Рошфора. Тот медлил с ответом, разглядывая лежащую перед ним перчатку из желтоватой замши.

– Я смотрю, предметы одежды вы подбираете в тон вашей любимой лошади, – наконец произнес он все так же язвительно. – Старушка еще не отбросила копыта и по-прежнему веселит окружающих?

Д’Артаньян вспыхнул – коняга, на которой он уехал из дома покорять столицу и имел несчастье показаться на глаза графу, действительно была странного оттенка и преклонного возраста, и он продал ее за смехотворную сумму в три экю, предпочтя войти в Париж пешком.

– Вы опять насмехаетесь над моей лошадью! Но это лишь потому, что вас прикрывают восемь мушкетов! Без их поддержки вы бы не решились и слова молвить! – продолжал горячиться кадет, мечтая раззадорить противника настолько, что он примет вызов.

– В чем дело, граф? – насмешливо поддержал юного друга Атос. – Ваш патрон сочиняет для короля эдикты о запрете честных дуэлей, но поощряет убийства из-за угла?

– Вы хотите честной дуэли? – Рошфор подцепил кончиком шпаги брошенную Д’Артаньяном перчатку. – Что ж, надеюсь, желтая красотка стоила того, чтобы вы отдали за нее жизнь!

С радостным воплем гасконец соскочил на землю и выхватил шпагу. Его друзья тоже спешились и расступились, освободив площадку для поединка.

– Вот почему так?! – воскликнул раздосадованный Портос. – Одним все, другим ничего!

– Не переживайте, друг мой! На вашу долю осталось немало врагов! – успокоил богатыря Арамис, кивнув на замерших с мушкетами гвардейцев.

Противники сбросили плащи, чтобы не стесняли движений, и встали в позицию.

– Ну держись, молокосос! – прошипел граф и первым сделал выпад.

Д’Артаньян ловко увернулся и ответил. Спустя несколько минут Рошфору стало ясно, что мастерство юного гасконца неизмеримо выросло и бой предстоит нешуточный. Он и его визави сняли камзолы, и схватка продолжилась.

Звенели шпаги, пот щипал глаза, а свидетели поединка завистливо кусали губы и непроизвольно повторяли движения дерущихся. В какой-то момент на белой шелковой рубашке графа появилось алое пятно – Д’Артаньяну удалось ранить неприятеля в плечо. Укол был неглубокий, но вид крови отрезвил Рошфора, и он незаметно подал знак гвардейцам.

Истолковав его по-своему, солдаты не воспользовались заряженным оружием, а выхватили шпаги и бросились на мушкетеров.

– Вот! Что я вам обещал? – успел крикнуть Арамис измаявшемуся без дела Портосу.

Хозяин «Старой мельницы», его семейство и слуги в страхе прильнули к окнам, наблюдая за тем, что творится в их многострадальном дворе.

Де Жюссак не пожалел для Рошфора лучших солдат, а потому мушкетерам противостояли отменные фехтовальщики. Скоро стало сказываться неравенство сил. Уже ранили Портоса и Арамиса, которые постарались отвлечь на себя шестерых противников и облегчить участь юного кадета и Атоса (из-за боли в плече он сражался левой рукой), и печальный исход битвы, казалось, был предрешен…