Валерий Язвицкий - Вольное царство. Государь всея Руси

– Истинно, государь, – начал Товарков, – наипакостно для Руси православной сотворили новгородцы. Пошла новгородская земля в ересь латыньску. Решила господа их окаянная послать владыку своего нареченного Феофила рукополагатися не в Москву, а в Киев, к митрополиту Григорию, иже от Рыма поставлен.

– Еретики поганые! – заговорили кругом. – В прелесть дьяволу впали! Гнева Божьего не боятся!..

Но государь сделал знак, и Товарков продолжал:

– Токмо сам Феофил того не всхотел, решил с собя избрание снять и пойти в монастырь, в келию, но его не пустили. Господа же, лукавство тая, обещала отослать его на Москву, где отец наш, владыка Филипп, его рукоположит в архиепископы Новугороду и Пскову, а токмо отпуску ему на Москву никак не дают.

– О злолукавцы и нечестивцы! – со скорбью воскликнул митрополит.

– Но, государь, – продолжал Товарков, – злолукавие их более того. Как мне сказывали в Новомгороде доброхоты наши, господа-то продалась уж королю Казимиру, дабы главой он был новгородской державе. Посылала она для сего в Краков Панфила Селифонтова и Кирилу Иванова с челобитной и с великими дарами. Всему же коноводы – Борецкие, а наиглавная из них – Марфа, вдова посадникова. С дерзостью она против тя, государь, всенародно баила: «Не господин нам князь московский! Новгород нам господин, а король польский – щит и покров нам от зла московского». Наемники же их, слуги и всякие люди запьянцовские, били в колоколы вечевые, бегали по улицам и вопияли: «Не хотим Ивана, хотим за короля Казимира задаться». Тех же, кто за Москву православную кричал, за государя нашего и за отца митрополита Филиппа, камнями били, хватали и в Волхов с моста метали, а дворы их грабили.

Ужаснулись все на думе государевой. Митрополит же Филипп встал со скамьи в гневе великом и, обратя взоры свои на кивот с образами, воскликнул:

– Виждь, Господи, срамоту сию, накажи их за грехи их и мерзости! – Перекрестился истово, обвел всех глазами и продолжал: – Ныне же новгородские люди, злые мысли тая, вредят в делах законных своего же государя! Пусть же накажет Господь Бог их за злые начинания против православной веры!

– Бить их! – возвысили все голоса свои в негодовании. – Бить, яко псов неверных!..

– Хуже татар нам сии вороги, свои бо кровные!..

Шумели и кричали все, требуя войны с изменниками отечеству и вере православной. Когда же затихать стали крики и возгласы, опять встал митрополит, помолился на образа и, обратясь к Ивану Васильевичу, молвил:

– Государь! Возьми меч в руци свои! Благословляю тя на рать против врагов Руси православной!

Великий князь молча принял благословение владыки и, не садясь на скамью, произнес громко:

– Обещаюсь Господу Богу и всея Руси православной: будет рать сия грозна и немилостива. – Успокоившись и смирив гнев свой, сказал великий князь приветливо: – Молю я, отец мой, – трапезу с нами раздели вместе с отцами духовными, и вас о сем же молю, князья и бояре, воеводы и дьяки… – Государь сел на место свое престольное и добавил: – После трапезы буду один яз с воеводами и дьяками думу думать, дабы лучше волю совета сего исполнить.

Проводив гостей после трапезы, великий князь оставил у себя в покоях только малое число воевод и дьяков, наиболее сведущих и верных, во главе с братом своим, князем Юрием.

В случаях тех, когда грозила опасность и надобна была скорость действий и быстрота мысли, Иван Васильевич становился совсем иным, не похожим на обычного сурового и медлительного государя. Его движения делались быстрыми и выразительными, глаза блестели воодушевлением, а лицо озарялось иногда светлой улыбкой…

Великий князь оживленно ходил по своему покою вокруг большого стола, за которым сидели воеводы, разложив на нем карту с начертаниями дорог, рек, сел, городов, лесов, болот и озер на всех путях от Москвы до Новгорода Великого. Наиглавных путей было два: один – через Волок Ламский, Торжок, Вышний Волочок, Коломенское озеро и Яжолобицы; другой – через Волок же Ламский, но потом мимо озера Волго, откуда Волга начинается, потом на град Демань [8]и Русу, а оттуда берегом озера Ильмень через Коростыню. Глядя на очертания дорог, Иван Васильевич весело усмехался и говорил воеводам:

– Добре сие все начертано. Яз даже будто вижу очами своими, как полки наши идут обоими путями, как с обеих сторон к Новгороду подходят! Вижу, как и псковичи к Сольцам и Мусцам по дороге вдоль Шелони идут… – Государь замолчал и задумался. – Токмо рек-то сколь в Ильмень-озеро впадает, – молвил он тихо, – и Мста, и Волхов, и Шелонь, и все с притоками, а опричь того – Полиста, Ловать, Пола! Болот же и озер, больших и малых, почитай и не сочтешь.

– Да, государь, – сказал воевода Федор Давыдович Пестрый, – не за зря же николи в летнее время никто не ходил ратию к Новугороду.

– Сие не указ нам, – ответил Иван Васильевич, – на все нам ко времени и к случаю свой разум иметь надобно.

Еще некоторое время государь разглядывал молча чертежи, потом весело заговорил: – Добре, добре все сделано. Наиперво сие для ратного дела. Спасибо вам, воеводы мои. Ныне же молю вас, все чертежи взяв, соберитесь у собя купно и точно мне исчислите: во сколько ден полки по сим путям пройти могут. И исчислите отдельно, сколь ден пройдут конные полки, сколь ден пешие, сколь ден обозы вьючные или тележные. Исчислите, сколь харча людям надобно, сколь сена, овса или жита – коням. Татары Даниаровы с нами пойдут, у тех свой порядок, те сами собе все исчислят. Рассудите такожде, воеводы, где ночлегам быть, где людей и коней днем кормить. Обсудите меж собой, какие у вас наилучшие в полках сотники и десятники, отберите их на главные места в те полки, которые в рати первые будут. Ежели добрых сотников и десятников недостанет, наберите собе новых, да так, чтобы в запасе были. Неровен час кто убиен или ранен будет – была бы в бою замена верная… – Иван Васильевич задумался, потом продолжал: – Еще же вам приказываю, воеводы: каждый пусть из всех своих полков отберет наилучших лучников в особые полки. Помните, у новгородцев нету лучников, негодны они к дальнему бою. Мы же новгородцев издаля бить будем, особливо их конные полки. Басенок и князь Стрига добрый пример учинили, а вот как полки наряжать и где какие из них ставить, укажет вам брат мой, князь Юрий. На все сие даю вам два дня…

На третий день после думы Иван Васильевич завтракал у себя в покоях с братом Юрием. Через час должны были прийти к ним воеводы с новыми дополнительными сведениями о местностях, где войскам проходить, а также о всех местах стоянок и ночлегов.

В покоях жарко и душно, окна в княжой трапезной отворены настежь. Солнце печет, как в июне, заливая окрестности ослепительным блеском. Братья сидят в расстегнутых летниках.