Елена Маркова - Первая сказка

Девушка увидела: они с Сероглазым едят мясо медведя; вот у них вырастает густая шерсть, когти и клыки; с каждым проглоченным куском они становятся все больше похожи на Дарующего Жизнь. Они должны съесть его — соединить свою плоть с его плотью, и тогда уж точно они станут такими же могучими, как он. Пусть же прозрачный АА медведя сольется со Светом и сделает его еще ярче и сильнее…

— Аа да! — воскликнула Ма-ма, воодушевленная своей догадкой. Пусть вырастет великий Дух!

Сероглазый нашел два твердых камня и, усевшись поудобнее, принялся за работу. Уперев темно-бурый, полупрозрачный кремень в пол и придерживая его пяткой, он принялся наносить по нему резкие точные удары другим камнем — куском черного базальта. Откалывая от кремня узкие длинные пластинки, он постепенно заострял его край. Наконец рубило было готово.

Когда Сероглазый с орудием в руках подошел к медведю, он почувствовал мимолетную робость; казалось, вот-вот оживут его былые страхи перед чудовищем. Но Длинноволосая, подобрав с земли острые кремневые отщепы, уже сидела на корточках возле туши, выжидательно глядя на своего друга. Та-та справился с собой и одним ударом вспорол шкуру на брюхе Дарующего. Раз за разом углубляя разрез, он перерубил медвежьи ребра и добрался до внутренностей. Ма-ма тем временем ловко орудовала тонкой кремневой пластинкой, отделяя шкуру от мяса по бокам от разреза. Когда чрево медведя раскрылось, Сероглазый погрузил туда обе руки и выдернул сердце Дарующего.

— Ма!

Длинноволосая оставила свою работу и, затаив дыхание, принялась наблюдать, как Та-та, положив сердце на камень, разрезает его рубилом на две части. Одну половину он отдал девушке, другую взял себе.

Принимая пищу из рук Сероглазого, Ма-ма чувствовала себя бесконечно счастливой. Та-та был Отцом, она — его женщиной; он кормил ее. Вместе они были — ОМ, и пища, которую они сейчас съедят — ведь Сероглазый не случайно выбрал сердце, средоточие жизни грозного хищника — была поистине МА, еда — жизнь, последний дар могучего зверя. Девушка представила себе, как смотрит сейчас с небес на их трапезу Светящийся АА; она подняла руку с медвежьим сердцем к потолку пещеры и, обращаясь к великому Духу, сказала:

— Аа да! — Расти, о Светящийся!

И Сероглазый, повторив ее жест, произнес:

— Та ом! — Медведь отныне будет вместе с нами!

И обоим показалось, что воздух пещеры чуть всколыхнулся, едва уловимые шорохи и вздохи в темных углах оповестили их: Аа услышал вас!

Они принялись за еду. Их челюсти, не привыкшие к свежему мясу, работали изо всех сил. Насытившись, Ма-ма и Та-та снова принялись разделывать тушу.

Ма-ма долго возилась с неровными кусками шкуры, которые ей удалось отделить от тела Дарующего. Она старательно выскребала их кремневыми отщепами, отдирая приставшие клочья бурого мяса, и эту ночь Сероглазый и Длинноволосая провели на восхитительно мягкой и теплой меховой подстилке.

Они оставались в пещере и весь следующий день, лишь изредка спускаясь к реке, чтобы утолить жажду. Им было хорошо вместе. Они вели долгие беседы, меняясь мыслями и перебрасываясь словами, и за этим занятием время текло быстро и незаметно. Казалось, ничто не может нарушить их мирное, спокойное существование.

Так прошло несколько дней. Медвежатина начала подгнивать, с каждым часом становясь все мягче и вкуснее. Та-та и Ма-ма ели от души, по нескольку раз в день набивая животы до отказа. Они не думали о будущем и целиком отдавались своему сегодняшнему счастью.

Тем временем в выжженной степи уже зазеленели новые ростки.

Как-то раз, спускаясь к воде, Сероглазый заметил вдали несколько лошадей, пасущихся по эту сторону реки. Жизнь возвращалась на пепелище; природа, казалось, забыла о недавнем бедствии; только огромное, поваленное бурей дерево на вершине ближнего холма еще чуть дымилось — огонь затаился в его трухлявой сердцевине.

Однажды ночью в пещеру прокрались собаки, привлеченные запахом гниющего мяса. Та-та мгновенно проснулся, схватил обожженную палку и с криком «У но!» набросился на непрошеных гостей. Собаки кинулись к выходу, тявкая и огрызаясь. Две из них, пронзенные копьем, остались неподвижно лежать на каменном полу. Мама сначала хотела помочь своему другу, но, увидев, что собаки бегут прочь, осталась на месте. Когда Сероглазый вернулся к ней, довольный своей победой, она задумчиво и немного грустно произнесла, указывая в ту сторону, куда убежали собаки:

— Аа… хо да.

Та-та увидел ее крылатую мысль: Свет протягивает к собаке свои лучи, поднимает ее и прижимает к себе. Собака растворяется в его сиянии.

Та-та смутился. Дух хочет расти… Он смутно чувствовал глубокую мудрость этих слов. Похожие мысли время от времени возникали и в его голове, вселяя в душу странное беспокойство; он словно хотел чего-то, но никак не мог понять, чего именно. Остаток ночи Та-та провел в тревожном полусне, ворочаясь и раскидывая по полу обрывки медвежьей шкуры. Он встал, едва только рассвело, и вышел из пещеры, преисполненный решимости найти разгадку. Аа хо да…

Та-та шел берегом вверх по течению реки. Он взял с собой свое новое оружие — заостренную палку, она напоминала ему о недавних победах, придавала могущество и храбрость. Его мысли снова и снова рисовали картины, увиденные им в таинственном мире: черный туннель и Великий Свет в его конце. Даже Ма-ма не занимала сейчас его воображение, только могучий Аа, избавивший их от вечного преследования мертвых, от страха перед Дарующим… Если бы можно было найти его здесь, на земле! Та-та шел, ведомый Аа, не представляя себе цели своего путешествия. Он свернул от реки в сторону и пересек равнину, тянувшуюся от берега до холмов. Знакомый запах дыма заставил его остановиться.

Любой другой человек или зверь, почуяв этот запах, бросился бы прочь. Но Та-та остался на месте. Вид лежащего на вершине холма дымящегося дерева вызвал в его памяти картины недавних событий: полыхающий куст, бегство зверей, острая обожженная палка, чуть заметный дымный запах от шкуры Дарующего Жизнь и буйство огня, поглотившее в конце концов все остальные мысли.

Внезапно, пораженный необыкновенной догадкой, Та-та бросился к дымящемуся дереву.

— Аа! — крикнул он и, как в детстве, стал дуть на красные пятнышки. Он дул изо всех сил, и вот в трещине, среди почерневшей коры взвилась огненная змейка. Та-та перестал дуть, и она мгновенно исчезла, спрятавшись в маленьком красном пятне. Та-та опять принялся дуть, надеясь, что на этот раз змейка не умрет.

И снова его старания оказались напрасными.

Аа хо да… Мысли крутились у него в голове, сменяя друг друга, пока не пришли к разгадке.

— Аа ма та! — воскликнул Сероглазый. Нужно, как и в первый раз, отдать Светящемуся Духу свою силу, тогда он вырастет и станет еще прекраснее.