Елена Маркова - Первая сказка

Зверь поднял огромную лапу. Удар — и Отец с проломленным черепом беззвучно упал под ноги Дарующему Жизнь. Кровь брызнула на черный мех. Медведь наклонился к раздавленной голове человека и обнюхал свою новую добычу. И зверю уже не было никакого дела до второго гостя, который мелькнул перед ним тенью, схватил остатки лошади и мгновенно исчез.

Братья не спешили обогнать Отца, но и не слишком отставали.

Они крались гуськом в темноте: старший впереди, младшие сзади — оба они время от времени вытягивали вперед руки, чтобы дотронуться до мохнатой спины брата и убедиться, что не остались одни в этом жутком месте.

Старший — крупный, необычайно сильный мужчина с низким волосатым лбом и короткими крепкими ногами — почувствовал странное возбуждение, еще когда Отец, только что пролезший сквозь кустарник, готовился спрыгнуть в пещеру Дарующего. Это был не страх, хотя и страха было достаточно. Чувство напоминало предвкушение целой горы мяса и становилось все острее. Когда после нескольких шагов вглубь пещеры старший оказался в полной темноте и зрение перестало мешать работе мозга, это странное ощущение внезапно перелилось в яркую, предельно понятную картину-мысль.

Дарующий Жизнь ковырнул лапой камень в стене пещеры, тот с грохотом упал и раздавил Отца. И тут же Отец вылез из под камня, но это уже не Отец, а он, старший брат.

Старший оскалился, волосы у него на шее встали дыбом. Да!

Стоит ему шевельнуть камень… Дарующий спит неспокойно — проснется сразу, и бросится на того, кто впереди — на Отца! И тогда настанет час старшего — он будет Отцом, и все матери достанутся ему.

Все произошло быстро, как во сне. Отец, должно быть, уже стоял у добычи. Старший скребнул ногтями по влажной стене, посыпались камешки… Сопение зверя, тяжелые шаги, страшный крик Отца, глухой удар… Младшие бросились наутек, и старший готов был бежать за ними, но в последний момент метнулся вперед и, нащупав липкую шершавую кость, с добычей помчался к выходу.

Через мгновение он уже продирался сквозь колючий кустарник, жмурясь от ослепительного солнечного света. Потом он бежал вдоль берега, не в силах сдержать торжествующий рев, и размахивал лошадиной ногой, как будто отгонял шакала от медвежьих объедков.

Он уже видел впереди, на вершине обрывистого склона, нависшего над рекой, головы притаившихся матерей — они, конечно, заметили, что старший возвращается с добычей, и слюнки у них так и капали… Но кроме голода, в их глазах был еще и страх. Старший перестал орать и чуть замедлил бег. Ему было неприятно это выражение на лицах женщин. Он подумал:

— Вот из пещеры Дарующего Жизнь выскочил мертвый Отец, догнал его тремя огромными прыжками, схватил за руку и тащит, тащит обратно в пещеру… А вырваться невозможно, не хватает сил…

О, горе! Конечно, теперь дух мертвого Отца — самый сильный дух, какой только может быть в мире, — будет тянуть старшего и всю Семью туда, где его, Отца только что предательски оставили.

Старший похолодел, челюсть его отвисла как у мертвеца. Но ему все же пришлось взять себя в руки — матери смотрели на него сверху, и два младших брата, два лютых врага, были еще живы.

Желтая глина высохла после дождя, и ноги не скользили. Тропа постепенно поднималась по уступам крутого склона. Там наверху находилась терраса с пещерами, в самой большой из которых обитала Семья. Жилище людей было трудно найти — пещеры окружал густой кустарник, росший и на склонах речного откоса, и вдоль тропы до самого логова Дарующего Жизнь.

Старший бежал, не глядя под ноги — он прекрасно помнил каждый куст и камень вокруг. Впереди мелькали спины бегущих младших братьев, они мчались все быстрее, подгоняемые ужасом перед зверем и пещерой духов. Внезапно один из них упал и, глухо вскрикнув, покатился вниз. Его товарищ успел заметить маленькую песчаную змейку, стремительно скользнувшую под камень; его лицо исказилось от ужаса…

Отец гонится за братьями. Они мчатся изо всех сил, но Отец все ближе, ближе, вот он догоняет бегущего позади младшего брата и проглатывает его… Погоня продолжается.

Младший лежал на спине у самой воды и стонал; его товарищ спустился следом и присел на корточки рядом с ним. Старший догнал братьев и с победным криком бросился наверх к пещере. Теперь никто не помешает ему получить первый кусок!

Младший пытался спасти умирающего брата, зубами и ногтями выдирая клочья мяса из того места на его ноге, где виднелись оставленные змеей смертельные отметины, две крохотные круглые ранки. Но несчастному уже ничто не могло помочь. Мышцы его на мгновение напряглись, лицо посинело, глаза закатились, он дернулся и замер. Брат вздрогнул при виде розовых выпученных белков его глаз и в ужасе отшатнулся от мертвого. Размазывая по лицу кровь, он бросился к пещере. Кто-то из них — он или старший — сейчас должен был стать Отцом.

Войдя в пещеру, старший бросил добычу и зарычал, ухмыляясь. Матери смотрели на него с покорностью. Они понимали, что Отец не вернется, и терпеливо ожидали, пока их новый хозяин начнет делить мясо. Возможно, среди этих женщин была и родная мать старшего, впрочем, за давностью лет никто из них таких подробностей не помнил. Дети — их было не меньше десятка, от малышей, едва начавших ходить, до семи-восьмилетних подростков — молчаливо жались к спинам матерей, и только самые маленькие тихонько скулили от голода.

Но взгляд старшего был прикован к одному-единственному человеку в пещере. Это был новый член Семьи. Его вид был чем-то настолько неприятен старшему, что тот на мгновение даже забыл о добыче и своем долгожданном первом куске. Он подошел к матери, бережно прижимавшей к себе крохотный попискивающий комочек. Она разрешилась от бремени совсем недавно, но уже, видимо, совершенно забыла все пережитые неприятности. Она успела перегрызть пуповину и теперь осторожно вылизывала ребенка. Малыш не случайно привлек внимание старшего. Он был необыкновенно велик для новорожденного, с непропорционально большой головой и, что самое удивительное, глаза у него были не темно-карие, как у всех людей, а серые, с чуть заметной голубизной. Не заморыш и не урод, которого следовало бы сразу же бросить Дарующему Жизнь, но, несомненно, очень странный и нескладный ребенок.

Едва старший взглянул на новорожденного, страх охватил его с новой силой…

Из пещеры Дарующего вырываются потоки воды, и из пены выныривает раздавленная голова Отца. Отец открывает глаза — глаза серого цвета!

Может, кто и сомневался в этом, но только не старший. Необычный ребенок, родившийся в день смерти Отца, конечно же, принял в себя дух погибшего. Теперь, пока жив этот мальчишка, старшему не будет покоя.