Ирвинг Стоун - Те, кто любит. Книги 1-7

— Мон дье, прости мой американский акцент, — простонала Абигейл, — целый день уйдет на то, чтобы приглядывать за прислугой.

Джон Куинси также постарался успокоить мать. Его уверенность утешала Абигейл. После возвращения из Санкт-Петербурга он на добровольных началах служил секретарем Джона, вел его переписку и снимал копии нужных документов.

— Это несложно, мама. Я заведу бухгалтерские книги и буду сам оплачивать счета. Не тревожься по поводу прислуги, ты будешь ее редко видеть.

На следующий день они переехали в дом графа де Руо. Джон и Абигейл предпочли для себя две смежные комнаты. Впрочем, Джон заметил:

— Тебе нужна отдельная спальня. Слишком много лет я спал один.

Джонни и Нэб выбрали смежные комнаты с общей гостиной в конце коридора.

Только теперь Абигейл узнала, что замок расположен в той части долины Сены, где жили и прогуливались великие поэты, философы, государственные деятели Франции. Из дома и сада открывался чарующий вид на Сену; летом сквозь прозрачный воздух виднелись холмы Монмартра и Монпарнаса.

Арендная плата составляла менее тысячи долларов в год, и поэтому замок был меблирован лишь частично. Джон полностью обставил дом в Гааге, но ничего ценного перевезти оттуда в Париж не смог: слишком высокой была стоимость перевозки, а французские таможенные тарифы непомерно раздуты, поэтому Конгрессу было выгодно выкупить у Джона приобретенное им имущество и оставить в целости посольство. Абигейл купила постельное белье, скатерти, три дюжины серебряных вилок и ложек, чайные столики, столовый фарфор, рюмки, графины.

Абигейл поняла, почему в чистом доме лестницы грязные: уход за ними не входил в чьи-либо обязанности. Каждый из слуг имел свои особые. Три четверти времени они слонялись без дела, но, когда Абигейл попросила молодую парикмахершу Полину проветрить спальню, та ответила:

— Это не мое дело.

Как-то она попросила грума принести дрова. Покачав головой, тот заявил:

— Так не положено.

Эстер и Брислер вымыли лестницы горячей водой; они следили за чистотой верхних этажей и терпеливо вели себя в частых стычках с прислугой, то и дело объявлявшей:

— Нет! Это не мое дело!

Иные злословили по поводу простой прически Эстер, без пудры, и та, зареванная, приходила к Абигейл. В конце концов Абигейл сказала:

— Думаю, что лучше уступить им. Волосы — самая важная часть французской жизни и моды. Молодой человек, который обслуживает мистера Адамса и Джонни, ежедневно заходит в деревенскую парикмахерскую и укладывает свою шевелюру. Полина, которая причесывает меня и Нэб, платит парикмахеру, приводящему в порядок ее прическу. Я прикажу, чтобы она причесывала и тебя.

Эстер нравилась ее высокая, с гребнем, и густо припудренная прическа. Брислер был в восторге, а остальная прислуга расцеловала Эстер. Затем наступила очередь Брислера воспользоваться услугами парикмахера, который обслуживал Джонни. После этого уже никто не смеялся больше над американской прислугой.

На свой первый официальный обед Абигейл пригласила Бенджамина Франклина, жившего на вилле в Пасси, расположенной всего в одной миле от дома Адамсов, и Тома Джефферсона с его дочерью Патси.

Встреча была дружеской: ведь трое мужчин работали рука об руку в Континентальном конгрессе и многое сделали для выработки статей Конфедерации. Троица, выступавшая в роли посланников Соединенных Штатов в Европе, имела поручение заключить договоры, а также урегулировать вопрос о берберских пиратах, захватывавших американские суда в Средиземном море. Джон глубоко уважал Джефферсона. Джон и Франклин расходились в подходе к французскому правительству, но теперь они действовали совместно, преодолевая многие досадные промахи, и начали ценить способности друг друга, забыв о соперничестве.

После обеда мужчины остались за столом покурить. Абигейл, Нэб и Патси пошли в салон. Патси стала еще больше походить на отца, верхнюю часть ее скул усеяли веснушки, а в глазах затаилась грусть. Неожиданно для Абигейл и Нэб Патси доверчиво сказала, что они пересекли океан за девятнадцать дней при солнечной и тихой погоде.

Патси должна была поселиться в одной из лучших монастырских школ Франции, старинном аббатстве Пантемон на улице де Гренель, благодаря патронажу графини де Брион и при посредстве одного из друзей Джефферсона. Патси чувствовала себя неуверенно.

— Патси, дорогая, что тебя огорчает? — спросила Абигейл. — То, что школа католическая и там наряду с другими дисциплинами уделяется большое внимание религии?

Патси выпалила:

— Я не знаю ни слова по-французски!

Положив руку на плечи девочки, Абигейл сказала:

— А не хотела бы ты жить у нас? Джонни будет учить тебя.

Плоть от плоти своего отца, Патси высоко держала голову на изящной лебединой шее.

— Спасибо, миссис Адамс, но я должна посещать нормальную школу. Если в ней не говорят по-английски, я быстрее выучу французский. Но мне хотелось бы иногда, по праздникам и воскресеньям, приходить к вам. Отец говорит, что мне не нужно беспокоиться по поводу религии. В аббатстве много девочек, исповедующих протестантскую веру. Там понимают, что мы не должны говорить о религии и я должна выйти из школы такой же доброй протестанткой, какая есть сейчас.

Мужчины вошли в салон и уселись тесным кругом на позолоченных, обитых красным бархатом стульях. Они составляли довольно необычную группу: высокий, худой, светловолосый и самый молодой Джефферсон, ему шел сорок первый год; с мощной грудью Франклин, обеспокоенный своим весом, ему шел семьдесят девятый; и Джон Адамс, приближавшийся к своему пятидесятилетию. Эта группа сплотилась на чужой земле, каждому было что сказать важного другим. Мягким, с модуляциями, голосом Джефферсон, участвующий в работе Конгресса предшествовавшие полгода, рассказал о положении дел в этом исчерпавшем себя и распадавшемся органе. Он поставил в известность, что подготовил проекты ряда государственных документов, в их числе «Заметки об установлении денежной единицы», касавшиеся введения основанного на десятичной системе доллара, который вскоре заменит существующие американские деньги. Рекомендация об отмене рабства на всех западных территориях после 1800 года, которую он считал наиболее важной, не проходила в Конгрессе, равно как и его предложение о незаконности сецессии [39] В Древнем Риме так назывался демонстративный выход плебеев (в 494 г. до н. э.) из римской общины и уход за черту города. любой западной территории. Слушая рассказ Джефферсона о его усилиях в Конгрессе, Абигейл мысленно возвращалась к 18 июля 1776 года, когда она читала своим детям написанную Джефферсоном Декларацию независимости. Тогда борьба только начиналась, теперь же, когда независимость была завоевана, появились новые препятствия и вселявшее надежды название Соединенные Штаты Америки отступало перед Сепаратными Штатами Америки.