Конн Иггульден - Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

Чингис скорчил страшную рожу, а Мунке вышел из воды и посмотрел на деда широко раскрытыми глазами.

– Как же ты его сбросил? – спросил он.

Чингис опустил на него глаза и задумался.

– Я не смог, Мунке. Я хотел его стряхнуть со спины, как сейчас Хубилая, но он был сильнее меня. Он сжал мне шею сильно-сильно, и вдруг я вижу, что мои глаза выскочили и покатились по земле.

– А как же ты их увидел, если они выкатились на землю? – тут же спросил Хубилай.

Чингис рассмеялся и опустил внука на землю.

– Ты умный мальчик, Хубилай. Ты прав. Я не мог их увидеть. Но я видел себя, с дырками вместо глаз, а ассасин все еще висел у меня за спиной. Когда мои глаза катились по земле, я увидел, что во лбу ассасина горит большущий рубин. Я тогда не знал, что это его сила, но был в отчаянии. И тогда я протянул руки и вырвал рубин. И ассасин сразу потерял силу, потому что все его могущество происходило из этого камня. Я подобрал глаза и продал рубин, чтобы купить белого коня. Я выжил, но до сих пор слежу, чтобы у меня не выкатились глаза, когда чихаю.

– Это неправда, – дерзко заявил Мунке.

– Нет

, правда

, – возмути лея Хуби лай, решительно вступившись за деда.

– Да разве вспомнишь теперь все мелочи? Может, и не было у него никакой бороды? – засмеялся хан.

Мунке фыркнул и топнул ножкой, но Чингис сделал вид, что не заметил этого. Когда Хубилай и Мунке подняли глаза, их дед уже смотрел вдаль, откуда двое всадников мчались к нему по галечному берегу озера. Завидев их, хан переменился в лице, а оба мальчика недоуменно глядели на него, не понимая, куда подевалось его веселое настроение.

– Давайте идите-ка к маме. Вечером расскажу вам другую историю, если будет время.

Дед уже не смотрел на внуков, когда те побежали к матери, поднимая босыми ногами песок и мелкую гальку. Встречая гонцов, хан выпрямился в полный рост. Чингис узнал этих всадников. Больше года назад он посылал их из лагеря с приказом для своего пропавшего сына. Их возвращение могло означать либо провал, либо то, что Джучи наконец удалось найти. Чингис не мог понять этого по лицам гонцов, когда те спешились и поклонились ему.

– Великий хан, – начал первый из них.

Но Чингис жаждал новостей и не имел времени на вежливые приветствия.

– Вы нашли его? – перешел Чингис сразу к сути.

Воин утвердительно кивнул головой, стараясь побороть волнение.

– Далеко на севере, повелитель. Мы не стали задерживаться, чтобы проверить, и сразу повернули назад, как только увидели наши юрты и лошадей. Это не мог быть кто-то другой.

– Юрты? Но он не брал их с собой, – ответил Чингис. – Значит, он обзавелся домом подальше от меня. Его люди видели вас?

Оба гонца уверенно закачали головами, сохраняя молчание. Вряд ли хана мог заинтересовать детальный отчет о том, как они, замерзая от холода, ползли по глубокому снегу, чтобы ближе подобраться к улусу Джучи.

– Хорошо, – ответил Чингис. – Молодцы. В награду возьмете шесть лошадей из моего табуна: двух жеребцов, двух кобылиц и пару молодых меринов. До конца недели будете в распоряжении вашего командира.

Гонцы снова поклонились и, довольные своим успехом, сели в седла и вдоль берега озера поскакали к лагерю. Мгновение Чингис, оставшись один, молча смотрел на синюю гладь воды. Никогда в жизни ни один из его военачальников не нарушил его приказа или хотя бы подумал изменить ему. Никто не осмеливался на это, пока не ушел Джучи, уведя с собой семь тысяч драгоценных бойцов. В поисках сына Чингис слал разведчиков во все концы, как в новые, так и в старые земли. Поиски длились около двух лет, и наконец он нашел его. Чингис мрачно покачал головой. Дело кончится кровью. Во всяком случае, с воспитанием чужого ребенка было покончено. Весь народ говорил об исчезнувшей армии, хотя и не в присутствии хана. Джучи не оставил ему выбора.

Чингис окинул взглядом берега озера, занятые юртами на многие мили. Места тут были хорошие, но пастбища бедные. Отарам коз и овец не хватало корма, и каждый день их приходилось сотнями гнать на убой. Пора было трогаться в путь, подумал Чингис, и мысль пришлась ему по вкусу. Его народ был создан не для того, чтобы засиживаться на одном месте с видом на одни и те же равнины и горы, когда перед тобой расстилается целый мир, предлагая увидеть бесконечную череду дивных вещей. Чингис потянулся и почувствовал неприятный хруст. Вдали, отделившись от скопища юрт, показался еще один всадник, и хан устало вздохнул. Хотя глаза видели уже не так остро, как прежде, Чингис все же понял, что это скачет Хачиун, узнав его особый стиль управления лошадью.

Наслаждаясь ветерком с озера, Чингис дожидался брата под безжалостным солнцем. Когда Хачиун поприветствовал Сорхатани и мальчиков, Чингис не обернулся.

– Значит, ты уже знаешь? – спросил Чингис.

Хачиун встал рядом с ним и взглянул туда же, куда смотрел брат.

– Ты о гонцах? Это я отправил их найти тебя, брат. Они разыскали Джучи, но я пришел к тебе не за этим.

Теперь Чингис повернулся, приподнял брови и с интересом заглянул в серьезное лицо брата.

– Не за этим? Я думал, ты хочешь надавать мне кучу советов о том, как поступить с моим сыном-предателем.

– Что бы я тебе ни сказал, это не изменит твоего решения, Чингис, – фыркнул Хачиун. – Ты хан. Быть может, его пример послужит назиданием для остальных, я не знаю. Решать тебе. У меня другие новости.

Чингис смотрел на брата, разглядывая его лицо, некогда гладкое, а ныне покрытое морщинками вокруг рта и глаз. Улыбка выдавала его возраст еще заметнее, хотя с тех пор, как монголы пришли в земли мусульман, Хачиун улыбался все реже и реже. Чингис не пользовался зеркалами наподобие тех, что изготовляли в Китае, но предполагал, что и его собственное лицо выглядит ничуть не лучше.

– Говори, брат, – сказал он.

– Ты слышал об армии на юге? Мои люди некоторое время наблюдали за ней.

– И Субудай, и Чагатай, оба посылали разведчиков, чтобы следить за ними. Об этом сборище крестьян мы знаем даже больше, чем они сами, – пожал плечами Чингис.

– Чингис, они не крестьяне. В любом случае, у этих крестьян есть оружие и доспехи. По последним данным, их около шестидесяти тысяч, если, конечно, мои разведчики научились считать до таких величин.

– Я должен бояться каких-то шестидесяти тысяч? Хотя их становится больше. Мы следим за ними уже больше года.

Они только кричат, молятся и трясут саблями. Или они наконец выступили против нас?

Несмотря на беспечный тон, Чингис чувствовал, как ледяная рука схватила его за кишки. О сборах армии на юге и ее благоверном лидере Чингис впервые услышал почти через год после возвращения из похода на крепость ассасинов. Его полководцы готовились к войне, но время летело, а военные действия все не начинались. Войско мусульман оставалось на юге, и Чингису порой казалось, что лишь угроза вторжения удерживала его в этой стране, где каждый день ему досаждали жара и мухи.