Конн Иггульден - Чингисхан. Пенталогия (ЛП)

*

Баяр увидел, как всходит луна, и пустил коня медленным шагом. По самым точным его подсчетам, он находился на одном берегу с сунским войском, менее чем в десяти милях к северу. Они с Хубилаем договорились потратить еще пару дней, чтобы перебросить побольше людей на плотах из овечьих шкур. Реку пересекли три тумена. Львиную долю времени заняла переправа коней и оружия. Слава небесному отцу, плоты выдержали. Баяр чувствовал, что воины рвутся в бой. Если повезет, сунцы даже не поймут, что три тумена отделились от войска Хубилая. Баяр пришпорил коня, рассчитав скорость, чтобы и лишнего времени не затратить, и коней не загнать. Десять миль для монгольских коней – не испытание. Луна не достигнет зенита, как кони домчат своих всадников куда нужно – если понадобится, галопом.

Чем дальше от реки, тем тверже почва; препятствий немного. Хотя даже в самых благоприятных условиях ни один всадник ночные скачки не жаловал – падения и увечья не были редкостью. Но Баяр все равно радовался приказу Хубилая. Воины обожали внезапные атаки, и их командир предвкушал предстоящее удовольствие. Радовало и то, что Урянхатай остался на том берегу. Орлок всю дорогу издевался над плотами из шкур, и Баяр с удовольствием уплыл от его мрачного взгляда. Расположение Хубилая стало приятным сюрпризом. Для ханского брата многое было внове, да и враг достался один из самых могущественных в истории… Баяр улыбнулся: нет, Хубилая он не подведет.

*

Небо вдали прочертила яркая искра. Отсюда она казалась ниточкой света, которая исчезла, едва вспыхнув. Хубилай, отчаянно боясь пропустить сигнал, упорно смотрел в одну точку, одновременно пытаясь хоть как-то расслабить затекшую шею. Но вот Баяр добрался до места и зажег китайскую ракету. Не успел Хубилай отдать приказ, вспыхнула вторая ракета, запущенная на случай, если командующий пропустит первую. С другого берега послышались приказы, отдаваемые испуганными голосами.

– Стрелять по моему сигналу! – закричал Хубилай.

Он спешился и шагнул к своему орудию – длинной трубе с порохом. Поднес к ней факел, зажег фитиль и отступил, глядя, как огонек с шипением ползет вверх и разгорается.

Канониры терпеливо ждали сигнала, а когда увидели, над рекой загремели их мощные орудия. Оба берега озарили вспышки, ослепляя тех, кто смотрел во мрак. Куда упали первые ядра, было непонятно, но, заслышав вдали вопли, канониры засмеялись, вытерли дула и перезарядили пушки – загрузили мешки пороха и приладили к запалам сухие камышинки. Пушки изрыгали пламя, но самих ядер, летящих над водой, видно не было. Хубилай все время размышлял, как повысить скорострельность. Паузы между выстрелами слишком долгие, зато вдоль берега выстроились почти сто пушек – все, что удалось подтянуть к реке. Огневая атака наверняка получится разрушительной. Хубилай представил, как сунцы смотрят на яркие вспышки, а потом через их лагерь несутся ядра. Многие из них раскалывались в момент выстрела, сокращая дальность полета, зато по траектории выстрела неслись осколки.

Любой другой ночью сунские солдаты быстро отступили бы. Хубилай жалел, что не слышит тумены Баяра, но шум стоял слишком сильный – пушки палили одна за другой. Он ждал, сколько мог, потом послал в ночное небо вторую ракету. Грохот стих – канониры увидели сигнал, хотя, судя по треску, несколько орудий еще стреляли. Потом воцарились абсолютный мрак и тишина. Хубилай прислушался, уловил вдали другой, нарастающий звук и засмеялся, узнав монгольских барабанщиков, отбивавших дробь во тьме противоположного берега.

*

К ночным битвам Баяр не привык. Сначала он увидел сигнальную ракету, а потом берег озарили вспышки золотого света – это волной накатывало разрушение. Однажды Баяр попал в «сухую грозу» – густой воздух то и дело прореза́ли зигзаги молнии. Сейчас творилось нечто подобное, но каждая вспышка сопровождалась грохотом и высвечивала хаос в лагере сунцев. Баяр надеялся, что, когда его воины проникнут во вражеский лагерь, Хубилай остановит огонь. Яркие вспышки позволяли стрелять из лука, и, почти бездумно, Баяр принялся опорожнять свой колчан. При таком свете как следует не прицелишься, но ведь стрелы летели стеной: вслед за ним тетивы натянули тысячи воинов. Баяр потерял счет выпущенным стрелам. Вот пальцы схватили пустоту – в колчане ничего не осталось. Военачальник выругался, прицепил его к седлу и вытащил меч. Тысячи воинов сделали то же самое.

*

Сунцы слышали приближение монголов, но после ночного обстрела их стройные ряды сильно поредели и смешались. Успех Хубилая превзошел его собственные ожидания. Сунские воины облепили берега, чтобы воспрепятствовать ночной переправе, которую они ждали. Ядра монголов превратили плотные группы ожидающих атаки в кровавое месиво. Сунцы гибли тысячами. Авангард исчез: перепуганные воины удирали от жутких невидимых ядер, проносящихся по лагерю. Воины со всех ног убегали из зоны обстрела. Иные бросали щиты, мечи и неслись прочь.

Из мрака во врагов полетели стрелы воинов Баяра. Сунцы оказались между молотом и наковальней. В панике они, спасаясь от смерти, устроили столпотворение. Авангард монголов налетел на мечущихся сунцев и принялся кромсать их на полной скорости. Кони и люди сбились в одно месиво. Упал даже конь Баяра, врезавшись в группу воинов и развалив ее. Седок рухнул наземь и перелетел через кого-то, истошно орущего ему в ухо. В тот миг канонада стихла, и Баяр покатился по земле, борясь с невидимым врагом. Меч он потерял, но руки защищали тяжелые рукавицы, и военачальник колотил невидимого противника, пока тот не затих.

В войске сунцев воцарился полный хаос. Баяр выругался, когда кто-то в него врезался, но неизвестный вскочил и помчался прочь. Враги не представляли численности и силы противника, атаковавшего их в ночи, а их командиры окончательно потеряли контроль над ситуацией. Тумены сомкнули ряды и теперь правили коней вперед, уничтожая всех на своем пути.

В лунном свете Баяр увидел всадника и, пока не опустился занесенный над ним меч, закричал:

– Слезай с коня! Если поранишь меня, тебе отрежут уши!

Всадник тут же спешился и отдал поводья. Надвигалась новая шеренга монгольских воинов, и Баяру снова пришлось кричать, чтобы его узнали. Оставлять пленного нельзя – свои зарежут, – и военачальник посадил его за собой. Конь фыркнул, возмущенный двойной ношей. Баяр успокоил его, почесав за ушами, и погнал к предыдущему ряду. Тумены растянулись по сунскому лагерю; иные воины хватали фонари, поджигали телеги и палатки. В отблесках пламени Баяр снова почувствовал себя на поле боя, зрелище потрясло его и восхитило. Сунцы, конные и пешие, удирали по ковру из тысяч трупов. Тумены продолжали убивать, и поменять шеренги местами Баяр приказал скорее из желания испытать ехавших сзади, чем поберечь авангард.