Владимир Архипенко - Ищите связь...

Недведкин потянулся было к рубахе, но тут же опустил руку. Сознание того, что он пытается украсть чужую вещь, настолько претило ему, что готов был махнуть рукой и идти дальше.

И все же он взял рубаху. Отошел за куст, быстро обнажился по пояс, аккуратно свернул свои рубахи — полосатую нательную и белую верхнюю, присоединил к ним бескозырку и все это засунул в середину куста, натянул на себя чужое одеяние. Листовки и газеты сунул за пояс. Потом он достал пришпиленную изнутри пояса брюк английскую булавку, наколол на нее единственный свой рубль и повесил его на веревку. От мысли, что сатиновая рубаха стоила не больше рубля, стало немного легче на душе.

Прежде чем Недведкин сумел попасть на другую, ведущую в город дорогу, ему пришлось миновать еще один лесок и обойти болото. На востоке уже алела полоска ранней июньской зари, трава стала мокрой от росы. Он быстро сориентировался, в какой стороне лежит город, и торопливо зашагал по грунтовой, хорошо укатанной дороге. Пока дошел до пригорода, его несколько раз обгоняли груженные мешками и корзинами телеги — эстонские крестьяне везли к открытию рынка немудреную деревенскую снедь.

В окраинном маленьком трактирчике Недведкин на последний пятак купил кружку горячего кофе с молоком и булку. Никто вокруг не обращал на него внимания, и он неожиданно подумал о том, что куда вольготнее и проще чувствовать себя без военной формы. Однако надо было спешить, чтобы застать товарища с явки до того, как тот уйдет на утреннюю смену.

Он успел вовремя. Незнакомый ему рабочий еще только вставал, когда Недведкин разыскал его комнату. Встретил настороженно, испытующе поглядывал из-под кустистых бровей, но, услышав пароль, потеплел, предложил попить чайку вместе с ним. Недведкин от чая не отказался, сел за покрытый клеенкой стол, торопливо начал рассказывать о своих злоключениях.

Услышав, что Недведкин теперь попадает в разряд дезертиров, хозяин комнаты даже присвистнул.

— Ну-ну! А как же жить-то будешь?

— Как другие нелегалы, так и я…

— А прежде не приходилось?

— Пока еще нет, но лиха беда — начало! Вернусь в Питер, раздобуду у товарищей документы на другую фамилию. Здесь оставаться мне не резон.

— А если поймают?

— Известное дело: суд да тюрьма… А пока сообщить надо…

Оба помолчали, прихлебывая из стаканов остывший чай. Хозяин комнаты посоветовал, что ему следует сделать, снабдил Недведкина пятеркой, объяснив, что это все, чем он располагает, и вскоре они распрощались…

Филер Варсонофьев пришел в управление за час до наступления присутственного времени, пожал вялую руку сонного вахмистра в вестибюле и пошел в угловую комнату, неофициально именуемую филерской. Несмотря на ранний час, здесь уже сидели двое его сослуживцев, склонившиеся над шашками. Оба были азартными игроками, причем в отличие от других резались в шашки на деньги, по двугривенному за партию. Оба машинально ответили на приветствие Варсонофьева и не подняли голов до тех пор, пока партия не окончилась.

Партнер расставлял шашки для следующей партии, маленький лысый филер Комолов повернулся к Варсонофьеву.

— Тут унтер, который с дежурства сменился час назад, говорил, что тебя вчерась допоздна господин ротмистр ждали. Чего-нибудь важное случилось?

— А сам-то чего здесь сидишь? — уходя от ответа, спросил Варсонофьев.

— Да вот велено было до утра в управлении остаться, вроде в резерве. Но что-то никто не беспокоил, не звонил…

И он опять склонился над шашками.

Слова Комолова несколько встревожили Варсонофьева. Что и говорить, приятного мало докладывать, что наблюдаемый ушел от слежки. А что оставалось делать? Задание у него было ясным: если к Лутованову придет матрос, проследить его до пристани и выявить фамилию. Кто ж мог предвидеть, что матрос вздумает на корабль не возвращаться? Приказа о задержании вовсе не было…

Раздумья Варсонофьева прервал сам Шабельский, заглянувший в филерскую.

— Пошли ко мне! — сказал он коротко.

Филер послушно зашагал вслед за начальником, приглаживая ладонью и без того прилизанные волосы. В кабинете Шабельский положил фуражку на тумбочку, кинул рядом с ней перчатки, нетерпеливо обернулся к Варсонофьеву.

— Давай рассказывай, в чем дело. Отчего вчера в управление не пришел?

Варсонофьев, которому начальник не предложил даже сесть, хотя сам уселся за письменный стол, стал неторопливо рассказывать, как он взял под наблюдение матроса возле дома, где жил Лутованов, и «повел» к гавани, как матрос обнаружил слежку и стал метаться по городу. Ротмистр слушал с возрастающим нетерпением, встал даже из-за стола, подошел, остановился напротив, глядя в глаза. Когда филер рассказал, как матрос направился в лес, а он побоялся и за ним не пошел, Шабельский удивленно перебил:

— Как не пошел?!

— А как пойдешь-то? Кругом безлюдно, а он, как бугай, здоров, и у него может быть револьвер. А у меня-то револьвера не было…

— Ну и как же?

— Так и ушел, господин ротмистр…

Начальник как-то очумело посмотрел на Варсонофьева, потом сквозь зубы выдохнул:

— Да ты, сука, понимаешь… я ж тебя, подлец!..

Лицо Шабельского исказилось, и не успел Варсонофьев отшатнуться, как кулак ротмистра врезался ему в зубы. Инстинктивно он отскочил в угол комнаты. Во рту стало солоно от крови, и филер выплюнул в ладонь вместе со сгустком крови два выбитых зуба.

— Да вы что, господин ротмистр! — захныкал он, со страхом глядя на искаженное гневом лицо начальника. — Разве ж дозволительно подчиненных на службе бить? Да вы что, господин ротмистр…

— Уйди отсюда, болван, сволочь! — бешено заорал Шабельский. — Уйди, я за себя не ручаюсь.

Филер пулей выскочил в дверь, прикрывая рот ладонью, побежал по коридору в умывальник.

Только полчаса спустя Стась сообразил, что у него еще остается какой-то шанс. Надо уцепиться за Лутованова, не упускать его ни за что из поля зрения.

К полудню стало известно, что исчезнувший матрос — это электрик Недведкин с линейного корабля «Император Павел I». И в это же время вернувшиеся с задания филеры доложили Шабельскому, что ни дома, ни на заводе «Вольта» Лутованов не обнаружен. Видимо, как и матрос, он скрылся из города.

Ротмистр распорядился срочно по телеграфу передать приметы Недведкина и Лутованова железнодорожным жандармам в Петербурге, но и это не дало никаких результатов. Оба подпольщика — видимо, и тот и другой — сошли с поезда, не доезжая столицы. А может быть, они и не в Петербург направились…

«Балтийский порт. Балтийский порт — небольшой заштатный городок Эстляндской губернии, приобретает всемирную известность. Его название будут так же часто цитировать, как Бьёрке, Ракониджи, Ревель и другие места встречи государей. Балтийский порт находится в конце ветви Балтийской железной дороги на берегу Рогервикского залива. В нем 8200 человек населения. Гавань превосходная, глубокая, безопасная; на нее обратил внимание Петр Великий, который начал строить здесь военный порт и крепость, но затем проекты не были исполнены, оставалась лишь крепость, долго служившая местом ссылки. Залив в теплые зимы совсем не замерзает, а в холодные — лишь на короткое время. Это послужило причиной проведения сюда железной дороги. Она, однако, не особенно помогла Балтийскому порту. В Балтийском порту хорошо торгуют кильками, которые ловятся здесь в большом количестве».