Антанас Венуолис - Перепутья

— Это хорошо, я согласен с этим… — подтвердил король. — А обо всем договаривайтесь вы сами. Теперь я пойду и сообщу своей дорогой королеве… Она тоже за Витаутаса, она тоже… В чем тут дело, почему вы все за моего кузена Витаутаса?..

Епископ, прелаты и паны магнаты встали, склонили головы и, когда король удалился к своей дорогой королеве, снова сели в свои кресла и принялись советоваться по тому же и другим государственным вопросам.

— Да, — спохватился подканцлер, когда король уже ушел, — я забыл сказать, что в наших руках есть одна наживка, которую можно предложить крестоносцам: островецкий воевода сообщил мне, что князь Карибутас прислал ему из Лиды жену одного жемайтийского боярина, магната Книстаутаса, и его красавицу дочь. В эту красавицу влюблен один немецкий рыцарь и в поисках ее разрушает литовские замки…

— Ее мы тоже отдадим князю Витаутасу, и пусть он ловит на красавицу немецких рыцарей, — улыбнулся краковский епископ.

— А как он будет ловить на нее, это уж его забота, — поддержал епископа один из краковских прелатов и громко рассмеялся.

— Правда, это уж его забота, а мы отдадим ему! — повторил слова короля канцлер, и снова все магнаты весело рассмеялись.

— Ну, Mości panie * * милостивые паны (польск.). , а кого мы пошлем в Риттерсвердер к Витаутасу? — спросил краковский каштелян.

— Швитригайлу, — предложил князь Земовит.

Епископ покачал головой и возразил:

— Провалит все переговоры, и завтра-послезавтра обо всем узнает орден.

— Тогда Карибутаса?

Епископ снова отрицательно покачал головой.

— А может, кого-нибудь из нас? — спросил краковский каштелян.

— Никого ни из них, ни из нас мы послать не можем. Пошлем брата мазовецкого князя, плоцкого епископа Генрика. Этот человек на любое дело годится, — сказал епископ.

— А вдруг он влюбится в княгиню и вызовет Витаутаса на поединок? — засомневался подканцлер.

— При дворе Витаутаса и без княгини хватает красавиц.

— Hy, panowie magnaci * * паны магнаты (польск.). , если возражающих нет, тогда отправим его? — настойчиво спросил епископ.

Возражающих не оказалось.

— А где мы встретимся?

— В Гродно?

— Нет, немецкие замки близко.

— В Вильнюсе?

— Слишком горькие воспоминания и для них, и для нас… Уж лучше в Островце: и нам удобно, и они подальше от всех событий, — снова оказалось решающим слово краковского епископа.

Было решено встретиться в Островце.

Вскоре паны магнаты уже совещались по другим государственным вопросам.

— Ну, Шарка, далеко ли еще до Вежишкес? Я почти уже замерз, — обратился боярин Мишкинис к проводнику Шарке, которого ему дали в Риттерсвердере, и передернулся.

— Теперь недалеко, боярин: как только выедем из леса, сразу увидим крепость.

— А большая крепость у Судимантаса?

— Его крепость, боярин, это окрестные болота, топи, непроходимые леса, а замок — только башни, обнесенные бревенчатым забором… Да и самого боярина вряд ли застанем дома — он постоянно на охоте. Прежде, бывало, в лесах на границе с Пруссией крестоносцев ловил, а теперь, когда князь запретил, охотой занялся. Он и дань князю платит дичью… Ну и морозец сегодня, боярин. Может быть, уже последний. В начале марта всегда такие морозы стоят. Слава Праамжюсу, что хоть снега неглубокие.

— Разве ты не христианин, что своих богов вспоминаешь? — спросил Шарку боярин Мишкинис.

— А зачем мне чужие… Да и как знать, боярин, что будет, когда князь крестоносцев прогонит: то ли мы опять к своим богам вернемся, то ли еще придется крестам поклоняться?

— Откуда ты знаешь, Шарка, что князь прогонит крестоносцев?

— Люди говорят. Да и сам я вижу: прежде князь гостем бывал в ихних замках, а теперь, гляжу, уже как хозяин. А на свадьбе Рингайле 53 53 Плоцкий епископ Генрик, приехавший на переговоры, женился на Рингайле (Рингалле), сестре Витаутаса. — чем наш князь не король! Все ему кланялись, лебезили перед ним и крестоносцы, и мазуры. Да и свадьба, свадьба-то, боярин, воистину королевской была. Скажи, боярин, кто выше: князь, король, цесарь, император или епископ?

— Все высокие.

— Но все-таки кто из них выше?

— Цесарь.

— А император?

— Император — то же, что и цесарь.

— А потом?

— Король.

— А после короля?

— После короля князь и епископ опять же оба равны.

— Выходит, муж Рингайле ровня нашему князю?!

— Наш князь — тоже король, мы еще в позапрошлом году провозгласили его своим королем, только поляки не хотят признавать его.

— А что нам поляки! Мы ихние замки рушим!

— Конечно.

— В том-то и дело, боярин, что теперь и они нашего князя боятся. И поляки боятся, и орден. А люди говорят, что, если только князь наденет корону, он, как прежде король Миндаугас, сразу же избавится от крестоносцев и снова начнет поклоняться своим богам. Поэтому люди и не отходят от своих богов — всё ждут…

Оба всадника ехали и разговаривали. Боярин Мишкинис, хотя и знал побольше своего проводника, но не хотел до конца открываться перед ним. Дорога все время шла по пуще. Иногда она совсем скрывалась под снегом и, казалось, терялась, извиваясь между деревьями. Но Шарка и без дороги ехал прямо. Подмораживало. Дул северный ветер. На дороге и в лесу было полно звериных следов. За долгое путешествие оба всадника устали, промерзли и, кутаясь в шубы из медвежьих шкур, разгоняли скуку разговорами.

— Как знать, боярин, вот теперь, когда наш князь породнился с христианскими государями — князьями московским, мазовецким и мазурским, — как знать, а не помогут они нам изгнать крестоносцев? — все спрашивал Шарка.

— Да ведь наш князь даже не помышляет изгонять крестоносцев: они помогают ему воевать Скиргайлу и Ягайлу…

— Но как люди ненавидят крестоносцев! И если бы только князь позволил, мы бы сами с ними разделались. Один Судимантас со своими ребятами скольких побил бы.

— Придет время, Шарка, и всему наступит конец, а пока терпение и покорность, — закончил разговор боярин Мишкинис и спросил: — А где же полосы боярина Судимантаса, чего их не видно?

— Полосы его, боярин, там, где никто ничего не сеет и не жнет, — за лесами и за болотами. Там у него погреба набиты щитами, доспехами, латуневыми пряжками, двуручными мечами, а стерегут его добро прикованные к цепям скелеты крестоносцев! Там он и своих пленников держит в кандалах.

— Неужели ты бывал там?

— Я-то не бывал, но люди рассказывают. Говорят, издали слышно, как пленники Судимантаса гремят кандалами.

Выбравшись из леса, путники увидели замок боярина Судимантаса. Стены его были деревянные, а издали замок напоминал недостроенный, доведенный только до крыши, огромный сарай. Вокруг замка комлями вверх стояли толстые бревна, которые были гак прислонены к гребню стены, чтобы от малейшего толчка они всей тяжестью падали вниз и давили врага. За стенами замка виднелись крыши изб, покрытые толстым слоем снега, и несколько толстенных дубов. К воротам замка вела дорога, проторенная в снегу.