Юрий Когинов - Багратион. Бог рати он

Собственно, так оно и было: Марин-Луизе, своеобразной песчинке в буре политических страстей, выпала роль «проданной невесты», которая должна была спасти честь родной страны. Это потом она то ли свыкнется со своим новым положением, то ли и впрямь, как она признавалась близким, полюбит супруга и станет ему верной женою. Впрочем, не до конца. Новые бури, которые пронесутся над головою Наполеона, вынудят ее вновь поставить интересы родины выше собственных и совершенно беспечально разлучиться с мужем, предпочтя ему другого избранника сердца.

Теперь же она, эрцгерцогиня австрийская, — приз победителю. Когда она впервые узнала, что император Франции намерен просить ее руки, она заявила:

— Когда дело касается интересов империи, во внимание следует принимать именно их, а вовсе не мое желание. Попросите моего отца, чтобы он прислушивался только к своему голосу государя и не подчинял свои обязанности моим личным желаниям.

Однако император Франц никак не мог смириться с тем, что отныне ему суждено породниться с человеком, которого он люто ненавидел. Отправляя дочь в Париж, он не поехал с нею, а ограничился тем, что послал будущему зятю письмо, напоминающее по своему тону не родственное послание, а скорее дипломатическую ноту, коими обмениваются враждующие державы, заключившие между собою даже не мир, а временное прекращение огня.

«Вкладывая в ваши руки, мой господин брат, судьбу моей дорогой дочери, я представляю вашему величеству самое убедительное доказательство доверия и уважения, какое только могу. Бывают моменты, когда святейшие чувства берут верх над любыми иными соображениями…»

Наверное, чувства австрийского императора передались и его подданным. Да иначе и не могло быть: еще не выветрился солдатский дух французских оккупантов из прелестных дворцов Вены, и снова французы объявились в их столице как хозяева, чтобы выбрать, точно на ярмарке, невесту для своего императора и умыкнуть ее к себе в Париж.

Сестра Наполеона, Неаполитанская королева, так себя и вела — точно плантаторша, купившая девку-рабыню. Она осмотрела наряды эрцгерцогини и презрительно хмыкнула:

— Милочка, украшения, что надеты на вас, постыдилась бы носить самая последняя парижская содержанка. Но вам выпал подлинно сказочный жребий: мой брат, французский император, вас озолотит. Впрочем, и в Париж вы приедете в другом виде. Я предусмотрительно привезла с собою наряды, в которые вы непременно переоденетесь, лишь только мы пересечем границу.

Так и произошло: Каролина Мюрат остановила карету у пограничного столба и приказала названой своей сестре сбросить с себя все австрийские тряпки, включая лифчики и подвязки для чулок, и облачиться во все новое, специально заказанное по распоряжению Наполеона у лучших парижских модельеров.

Теперь в Лувре Неаполитанская королева и ее муж, король Иоахим Мюрат, держались как самые первые лица, словно это в их честь был дан торжественный и пышный прием. Кстати, им не уступал и Клеменс Меттерних. В Париже он начисто забыл о своем намерении скромно держаться в тени, дабы не возбудить среди иностранных гостей, в первую очередь дипломатов, нежелательных для французского императора разговоров о подоплеке столь поспешного брака.

Когда гостей обносили шампанским, Меттерних, окруженный стайкою дипломатов, подошел к раскрытому окну. Он поднял бокал и, обратившись к ликующей уличной толпе, громко провозгласил:

— За будущего Римского короля!

Княгиня Багратион оказалась невдалеке. Услышав странный тост, она недоуменно глянула на Клеменса, словно пытаясь задать ему вопрос, что значат его слова.

Однако тост обратил внимание не одной Катрин. Как раз в этот момент мимо проходили Неаполитанский король и королева, и Каролина, остановив мужа, обратилась к министру, лицо которого еще продолжало сиять возбуждением.

— Браво, граф! — сказала она Меттерниху. — Ваши слова я обязательно передам императору Франции. Ведь вы подняли тост за его будущего наследника, которому по праву будет принадлежать не только французская корона, но и корона древней Римской империи. Не так ли?

— О, ваше королевское величество! — устремился к Каролине польщенный австрийский министр. — Вы верно угадали мою мысль. И я несказанно польщен вашим вниманием ко мне, прелестнейшая королева Неаполитанская!

— Да, вы уж не проведете мою жену, — неожиданно громко произнес Мюрат. — Таким умом, как у моей супруги и королевы Неаполитанской, вряд ли способна обладать какая-нибудь иная женщина в мире.

— Ну что вы, ваше величество, вы вводите меня в смущение. Разве в этих залах нет других женщин, которые с не меньшим правом могли бы заслужить ваши комплименты? — кокетливо произнесла Каролина, обратившись к супругу. И тут же — Меттерниху: — Кстати, граф, что это за особа, которая направляется к нам? Я, помнится, встречала ее недавно в Вене, если не ошибаюсь, в вашем обществе. Представьте ее нам. По-моему, она очаровательна. Австриячка, немка?

— Она русская. Княгиня Багратион, — ответил Меттерних.

— О! — воскликнул Неаполитанский король и подал русской принцессе руку. — Как я счастлив быть представленным такой милой и в высшем смысле восхитительной даме, как ваше сиятельство! Тем более что этой встречи я ждал уже давно. Каким образом? — спросите вы. Я и ваш замечательный муж принц Багратион — мы друзья! Да-да, очаровательная принцесса!

И Мюрат с восторгом поведал о встрече в Тильзите с прославленным русским маршалом, как назвал он Багратиона. Тут же он вспомнил и другого своего друга брата русского императора великого принца Константина.

— Ах, какая досада! — снова воскликнул Неаполитанский король. — Я забыл взять с собою в Париж такие огромные красные штаны, которые носят русские казаки. Кажется, называются шаровары? Мне их подарил друг Константин, и я этим подарком весьма дорожу, хотя мой шурин Наполеон называет меня балаганным шутом из-за моего пристрастия к ярким нарядам.

Каролина только и ждала момента, чтобы прервать тираду мужа.

«Княгиня Багратион, — вспомнила про себя Неаполитанская королева. — Так вот какая она, моя давняя соперница. Прелестна, молода — ничего не скажешь. Но разве я хуже? Говорят, эта ловкая русская потаскушка обзавелась от Клеменса ребенком. Неужели княгиня решилась стать матерью бастарда? Фи, как неразборчивы и невоспитанны эти русские. Слава. Богу, что мой брат не женился на их великой принцессе».

Тем не менее Каролина произнесла:

— Мне, как и его величеству королю Неаполя, было приятно познакомиться с вашим сиятельством. И, конечно, приятно вдвойне, что мы с вами являемся женами таких прославленных военачальников. А вы теперь много путешествуете? Кстати, вам никогда не доводилось бывать в полном солнца и лучезарном Неаполе?