Виктор Поротников - Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

Но Игорь не изменил своего решения: он был уверен, что отец на его месте поступил бы так же.

Только два человека восхищались поступком Игоря: Вышеслав и Ефросинья.

И месяца не прожил в Новгороде-Северском изгнанник Владимир, как из Киева прибыл боярин Кочкарь — гонец своего князя.

Для разговора с Кочкарем Игорь пригласил лишь Вышеслава и тех бояр, что не желали подчиняться Киеву. Таких было всего трое.

Кочкарь в сопровождении двух знатных мужей вступил в княжеский покой и недовольно повёл бровями, увидев при Игоре всего четверых советников: Без полного почтения встречают здесь послов киевского князя!

С этого и начал Кочкарь, обращаясь к Игорю:

— Не по чину встречаешь ты, княже, послов великого князя киевского, который тебе вместо отца. Забываешь, что Киев — славнейший град на Руси, соперник Константинополя! А князь киевский среди всех князей русских старший, к его слову сам митрополит прислушивается. Мы же не последние люди при князе киевском...

— Полно тебе, боярин, — прервал кочкаря Игорь, — как бы высоко ни задирал ты голову, ноги твои всё равно земли касаются. Говори, с чем пожаловал.

Кочкарь ещё больше нахмурился.

— Господин мой Святослав Всеволодович молвит тебе так Игорь Святославич, — с угрозой в голосе произнёс он. — Укажи путь от себя Владимиру Ярославичу, а нет, так Святослав с братом Ярославом научат тебя покорности.

Кочкарь хотел было что-то добавить, но Игорь хлопнул ладонью по подлокотнику и резко вымолвил:

— Нам Киев не указ! В своих уделах правим, своим разумом живы.

Бояре Игоревы заёрзали на скамье, угрозы посла задели их за живое:

— Не стращай нас, боярин!

— Иль князь наш не волен поступать по справедливости?!

— Передай Святославу, посол, что ловит волк, но ловят и волка! — прозвучали их недовольные голоса.

Понял Кочкарь, что угрожать бесполезно, поэтому сменил тон на более миролюбивый.

— Святослав Всеволодович о твоём же благе печётся, княже, — заговорил он, глядя Игорю прямо в глаза. — Иль не ведомо тебе, сколь бывает страшен в гневе Ярослав Осмомысл? Может ведь так случиться, что ныне ты — князь, а завтра в грязь. Вот от чего желает уберечь тебя, княже, старший брат твой.

— С тестем своим я сумею договориться, — уверенно промолвил Игорь. — Пусть князь киевский не сует нос в мои дела!

— Ой, гляди, княже, как бы твои дела не стали головной болью для всех Ольговичей, — предупредил Кочкарь.

Не скрывая своего недовольства, покидали Новгород-Северский посланцы Святослава Всеволодовича.

«На высокой горе засел Игорь, небось думает, что галицкий князь там до него не доберётся!» — Зло усмехался про себя Кочкарь, оглянувшись на княжеский детинец, будто парящий над тесными городскими улочками, крепостными валами и стенами, над всей округой, пестреющей соломенными кровлями деревенек, затерянных среди полей и дубрав.

Ефросинья на правах сестры допытывалась у брата, за что озлобился на него отец.

— Почто батюшка гонит тебя отовсюду? — спрашивала она. — Правду сказывай, Владимир.

Присутствовал при этом и Игорь.

Собственно, это по его просьбе Ефросинья учинила брату такой допрос. Игорю хотелось понять, откуда возникла такая ненависть отца к сыну.

— Ты же знаешь, Фрося, что у отца была наложница Настасья, — Настасью бояре сожгли на костре как ведьму, но остался её сын Олег. Отец в нём души не чает, хочет княжество ему завещать, а обо мне и речи не ведёт. Покуда была жива наша матушка, у меня оставалась хоть какая-то надежда удел получить, ибо бояре за неё горой стояли. Но вот её не стало, и все мои надежды пошли прахом...

— И ты осмелился за спиной у отца с боярами в сговор вступить? — произнесла Ефросинья в возникшей паузе.

Владимир ещё больше смутился, но отпираться не стал:

— Что мне оставалось делать, Фрося? Не ждать же, как волу обуха!

— Отец проведал про заговор и принялся боярам головы рубить, а ты с женой и сыном в бега ударился, так? — продолжала допытываться Ефросинья.

Игорь удивлялся её невозмутимости.

— Так, Фрося, — уныло выдохнул Владимир, — еле ноги унесли от отцовых кметей. Но дружинников мои х почти всех перебили. Прибыл я к Роману Мстиславичу всего с восемью воями.

— Почто Роман Мстиславич не вступился за тебя? — не удержавшись, спросил Игорь.

— Хотел вступиться, да не успел, — ответил Владимира — Отец мой куда как хитёр! Нанял отряд поляков, и те принялись опустошать земли волынские. Роман Мстиславич начал воевать с поляками и увяз в этой войне, не до меня ему стало. Я между тем перебрался в Луцк, а оттуда в Дорогобуж, но всюду князья меня гнали прочь, трепеща перед отцом моим.

— И ты решил ехать в Киев? — опять спросила Ефросинья.

— Жена моя на том настояла, — кивнул Владимир. — Святослав Всеволодович поначалу был приветлив со мной, обещал посодействовать. Он вёл переговоры с Рюриком Ростиславичем и братом его Давыдом, чтобы вместе выступить ратью на Галич. Звал Святослав и черниговского князя. Посылал гонца и в Новгород-Северский...

Владимир запнулся.

Игорь и Ефросинья переглянулись.

— Не знаю, что разрушило союз князей, козни ли отца моего иль твой отказ, Игорь, воевать с ним, но остался тесть мой один на один с задумкой своей, — печально продолжил Владимир. — Когда наведались к нему послы из Галича, он мигом меня за порог выставил. К тому времени пришёл ответ от суздальского князя, к которому я обращался за помощью. Не пожелал Всеволод Юрьевич видеть меня в своём тереме.

Я поехал в Чернигов, но Ярослав Всеволодович закрыл передо мной ворота. Тогда я повернул коня к Новгороду-Северскому...

Владимир умолк.

Ефросинья глядела на брата, еле сдерживая слёзы.

Игорь теребил перстень на пальце, не зная, что сказать. Он вдруг ясно почувствовал, что и от него могут вот так же отвернуться все князья, оставив его одного за стеной отчуждения. И он, хоть и сидит на столе княжеском, тоже может стать изгоем, как его шурин.

В этот миг Игорь пожалел, что приютил Владимира.

«Захотел в летописи красиво смотреться, недоумок! — мысленно обругал он себя. — С древними царями захотел благородством сравниться, мать твою! Выйдет тебе твоё благородство боком, видит бог!»

С опасениями своими Игорь пришёл к Вышеславу.

— А ты примири тестя своего с сыном и тем самым докажешь, что не только справедлив, но и мудр, — посоветовал тот.

— Легко сказать, — проворчал Игорь. — Владимир на жизнь отца покушался, такое не прощают.

— Ежели за дело взяться умеючи, можно и праведника с Сатаной примирить, — сказал Вышеслав уверенно.

— Вот ты и возьмись за это. — Игорь взял Вышеслава за плечо. — Тесть мой умён, недаром его Осмомыслом прозвали, и ты неглуп. Умный всегда поймёт умного. А я для этого дела серебра не пожалею.