Виктор Поротников - Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве

Кунячук задремал, смежив веки.

Где-то рядом тихонько напевала кормилица, укачивающая младенца. Пофыркивали кони за войлочной стенкой шатра.

Солнце перевалило за полдень. Это было время, когда хорошо спится после сытного обеда.

Внезапно топот копыт у самого шатра и встревоженные голоса батыров разбудили Кунячука. Он, как сурок, чувствовал опасность, поэтому был уже на ногах, когда в юрту вбежал воин, примчавшийся из дозора. Он известил хана о приближении русских дружин.

У Кунячука от страха перехватило дыхание. Ему и в страшном сне не могло привидеться, что он вдруг окажется один против русских. Что, если это наступает сам киевский князь!

— Коня! — взвизгнул Кунячук, переполошив слуг и жён.

Во главе своих батыров хан поскакал через растревоженный стан к берегу реки.

За мелководьем, по которому ветер гнал мелкую рябь, за шелестящими зарослями тростника, на том берегу явственно виднелись густые частоколы поднятых кверху копий, реяли на ветру знамёна с ликом Христа и архангелов. То были русичи, сомнений не было. Их конные полки — числом пять — двигались впереди, держа строй. Перед ними разворачивались широкой цепью лучники.

Вдалеке надвигалась тёмной массой пешая рать.

В ярких лучах солнца далеко были видны червлёные щиты русичей, их красные плащи.

То, что враг многочислен, стало ясно Кунячуку с первого взгляда.

Хан быстро собрал своих беев, приказав им ставить повозки в круг и расположить воинов вдоль берега 0еки, хоть слабой, но преграды на пути русского войска.

Половцы, привыкшие к подобным действиям, быстро и слаженно огородили свой стан заслоном из сцепленных кибиток.

Около восьмисот конников длинной шеренгой вытянулись на узком пространстве между рекой и станом.

Беи ожидали, что Кунячук сам возглавит оборону.

И хан действительно отважно гарцевал у самой воды на виду у русских дружин. Но когда старший сын Кунячука подлетел к нему на коне и передал отцу саблю и лук со стрелами, намерение хана стало всем очевидно.

Кунячук и его сын, подняв луки, выпустили по стреле в сторону русской конницы, спускавшейся к речному броду. И поскакали прочь мимо своих воинов, мимо стана, где женщины и подростки готовились к обороне. Два всадника на резвых скакунах неслись вдаль, словно желали скрыться за кромкой далёкого горизонта раньше клонившегося к закату солнца.

Никто из беев не взял начальство на себя. Половецкие всадники сделали дружный залп из луков по врагу и столь же резво обратились в бегство, нахлёстывая коней. Ханское знамя было брошено под лошадиные копыта.

Такой пример малодушия мужчин вызвал панику в половецком стане.

Половчанки хватали маленьких детей, вскакивали на неосёдланных лошадей и мулов, неслись вдогонку за своими мужьями, отцами и братьями. Плач и жалобные крики заставили многих степняков повернуть к лагерю, чтобы принять к себе на седло ту из женщин, которая первая протянет руки, либо взять с собой ребёнка, а то и двух.

Всё происходило в спешке и смятении, страхом были объяты не только люди, но и животные. Ревели ослы, жалобно ржали жеребята, фыркали верблюды, недовольные грубостью, с какой их поднимали на ноги и заставляли мчаться куда-то.

Те из женщин, которым не хватило ни лошадей, ни верблюдов, со всех ног устремились туда, где паслись табуны. Их обгоняли резвые подростки и девушки.

Лишь старики никуда не спешили. Сидя возле шатров, они без страха смотрели на русских дружинников, которые ворвались с обнажёнными мечами в почти опустевший половецкий стан.

Столь лёгкая победа не столько обрадовала, сколько встревожила Игоря.

В половецком стане была взята богатая добыча. Черниговские ковуи, вернувшиеся из преследования, пригнали множество женщин и детей. Пригнали и большую отару овец.

Дружины молодших князей настигли и посекли около полусотни половцев, не потеряв при этом ни одного человека. Юные князья, разгорячённые схваткой, продолжали погоню за убегающими, не послушавшись осторожного Ольстина, повернувшего назад.

Тревожно на сердце у Игоря было ещё и Потому, что степняк, захваченный ранее, во всей этой суматохе сумел сбежать. Игорю сразу показалась подозрительной разговорчивость пленника и то, с какой охотой он показал русичам кратчайшую дорогу до этой орды, двигавшейся к югу.

«Половчин утверждал, что хан Кунячук издавна враждует с его родом, — размышлял Игорь, осматривая захваченный половецкий стан. — Нет, тут что-то иное. Никогда ещё половцы не приглашали русских князей быть мстителями в своих межродовых склоках».

Увидев Ольстина, слезающего с коня, Игорь спросил про своего сына и племянника, где они.

— Что же ты, боярин, оставил их одних? — вознегодовал Игорь. — Не ровен час, степняки хитрость какую-нибудь замыслили.

Не мог же я силком тащить Святослава и Владимира за собой, чай, не дети они, — оправдывался Ольстин, сняв шлем и утирая потный лоб тыльной стороной ладони. — Охота молодцам самого хана пленить, вот они и помчались за погаными сломя голову. Я вот бея пленил и успокоился. А сыну твоему, княже, видать, познатнее пленника взять хочется. Радоваться такому рвению надо.

Игорь жестом руки прервал словоизлияния боярина:

— Где этот бей? Тащи его сюда.

Ольстин окликнул своих дружинников, которые немедленно привели к Игорю знатного пленника.

Игорь сам допрашивал половца.

Пленник отвечал на вопросы, уверяя грозного русского князя, что он напал на мирную орду.

«Мой хан не собирался воевать с русичами, потому-то наша орда и двигалась на юг, подальше от Северского Донца, где собрались все воинственные ханы», — повторял бей.

Тревога Игоря возросла ещё больше. Он сказал Ольстину и Всеволоду:

— Ханы донских орд проведали о нашем походе и собрались со всей своей силой. Они думают, что за нами следом идёт киевский князь со многими полками, потому призвали на подмогу ещё и лукоморских ханов. Пленник говорит, что лукоморские ханы вот-вот должны выйти к этой самой речке, где мы теперь стоим.

Всеволод изумлённо присвистнул:

— Большую честь нам ханы оказывают, ополчая на нас всю Степь. Вот радости-то будет Кончаку и Гзе, когда узнают, что нет за нами полков великокняжеских.

— Думать нечего, — коротко бросил Ольстин, — уходить надо.

— Надо, — согласился Игорь. — Вот дождёмся наших сорвиголов и двинем обратно, к Северскому Донцу.

Вдогонку за дружинами Владимира и Святослава умчались несколько Игоревых гридней на быстрых лошадях.

Незаметно подкралась ночь.

Русичи разожгли костры, варили на ужин баранину, делились впечатлениями о бескровной победе.