Марк Равина - Последний самурай

Усилия Хасимото начали приносить плоды, и 20/3/1858 Сайго отправился из Киото в Эдо, уверенный в том, что двор скоро выступит в поддержку кандидатуры Кэйки. Однако Сайго ничего не знал об ожесточенном противодействии его планам, которое уже набирало силу. Консерваторы из административного аппарата сёгуната, встревоженные падением авторитета центральной власти, решили блокировать вмешательство императорского двора. Их лидером был Ии Наосукэ, даймё Хиконэ. Ии был далеко не самой очевидной кандидатурой на роль лидера движения за укрепление власти сёгуната. Авторитетный дом Ии служил сёгунам То-кугава с начала семнадцатого века, но при этом никогда не играл заметной роли в политике. Сам Наосукэ был четырнадцатым сыном Ии Наонака и стал даймё только потому, что его старшие братья были усыновлены другими семьями. Мало кто мог предсказать быстрое восхождение Ии на вершину власти, однако ему удалось заполнить политический вакуум, образовавшийся в результате внешнеполитического кризиса. Хотта решил, что поддержка императорским двором договора Харриса ему гарантирована, а затем не сумел получить императорского эдикта. Ии быстро затмил Хотта в Эдо: с 4/1858 и до своей смерти 3/3/1860 Ии был самой могущественной фигурой в японской политике.

Используя собственные контакты при императорском дворе, Ии сумел помешать выдвижению кандидатуры Кэйки. Двор был готов издать эдикт, призывающий сёгуна назвать «зрелого», «интеллигентного» и «популярного» наследника. Эти ключевые слова должны были указать на поддержку императором кандидатуры Кэйки. Однако изданный 22/3 эдикт просто приказывал сёгунату поскорее назвать наследника. Ии в последнюю минуту добился исключения ключевой фразы и тем самым лишил императорский эдикт его первоначального значения.

Ии использовал замешательство в рядах огорошенных сторонников Кэйки, чтобы укрепить свою власть. 23/4/1858 он занял пост великого советника ( тайро ) в административном аппарате сёгуната и начал консолидировать в своих руках все рычаги власти. К 6/1858 он уже был готов открыто бросить вызов своим политическим оппонентам, а 19/6, несмотря на отсутствие одобрения императорского двора, он дал согласие на подписание договора Харриса. Фракция Кэйки была вне себя от ярости. 24/6 Токугава Нариаки, Мацудайра Сунгаку и дайме Овари Токугава Ёсикацу прибыли без приглашения в замок Эдо, чтобы отчитать Ии за вмешательство в спор о наследовании и подписание договора. Ии проигнорировал их, а на следующий день сёгунат окончательно отклонил кандидатуру Кэйки, назначив Иэмоти наследником Иэсада. Мало того, десятью днями позже Ии посадил всех троих даймё под домашний арест, предварительно заставив Сунгаку и Ёсикацу уйти в отставку. Ии заявил, что сёгунат — это не совещательный орган и он не нуждается в непрошеных советах от заносчивых даймё. Верховным правителем Японии является сёгун. Ии, как регент сёгуна, не потерпит никакого инакомыслия.

Почувствовав приближающийся кризис, Сайго 17/5 покинул Эдо, чтобы увидеться с Нариакира в Кагосима. Прибыв туда 7/6, он безотлагательно встретился с Нариакира, чтобы проинформировать его о радикальных изменениях, произошедших в Эдо и Киото. Нариакира был разгневан действиями Ии и, согласно легенде, даже подумывал о том, чтобы отправить в Киото войска для «защиты» императорского двора от сёгуната. 18/6 Сайго покинул Кагосима с письмом для Сунгаку и инструкциями заручиться поддержкой самых влиятельных даймё. Сайго прибыл в Киото 10/7 и начал встречаться с друзьями и знакомыми, чтобы оценить политическую ситуацию. Но даже со времени его встречи с Нариакира в предыдущем месяце в ситуации произошли радикальные изменения, и прежде чем Сайго начал действовать, дс? него дошла убийственная новость: его господин умер.

Нариакира внезапно заболел 9/7/1858. К 11/7 он уже был прикован к постели, мучаясь от лихорадки, озноба и диареи. Вечером 15/7 Нариакира почувствовал, что умирает, и назначил последнюю встречу со старейшинами княжества. Той же ночью его состояние ухудшилось, и 16/7, в 3.00, он срочно вызвал к себе хранителя средств, ассигнованных на личные расходы, Ямада Сёэмона. Обездвиженный и изможденный, Нариакира называл имена наследников. Нариакира понимал, что его единственный выживший сын, двухлетний Тэцума-ру, слишком юн, чтобы наследовать титул. Поэтому он уполномочил своего отца, удалившегося на покой дайме Нариоки, выбрать одного из двух возможных наследников: либо своего единокровного брата Хисамицу, либо сына Хисамйцу, Тадаёси. Нариакира просил только о том, чтобы новый даймё пообещал усыновить Тэ-цумару и жениться на его дочери, восьмилетней Тэру-химэ. Тем самым он надеялся обеспечить политическую стабильность и в то же время оставить для Тэцумару возможность наследовать титул в будущем. Сформулировав свой план наследования, Нариакира рано утром скончался.

Внезапная смерть Нариакира потрясла всю страну, и многие решили, что его отравили. Даже Помпе ван Меердерворт, врач, находившийся вместе с голландским флотом в Нагасаки, заподозрил заговор. Нариакира, писал он, был, «возможно, самым важным человеком в стране; в силу своего влияния на императора и его двор, а также в силу собственной образованности он считался главным сторонником реформ в Японии… и не исключено, что его отравили». Для Сайго смерть Нариакира стала эмоциональной и политической катастрофой. Нариакира извлек Сайго из безвестности, и его личная преданность Нариакира не знала границ. Сайго не раз заявлял, что он готов умереть за своего господина. Теперь, когда Нариакира был мертв, возможно, убит, Сайго почувствовал себя одиноким и бессильным. Вера Нариакира в Сайго сделала последнего важной фигурой в национальной политике. Он был, как заметил Нагаока Кэнмоцу, человеком, который «знал мысли своего господина обо всех государственных делах». Сайго пользовался всеобщим уважением за свою искренность и преданность, но его политический вес полностью зависел от тесной связи с Нариакира. Без Нариакира Сайго по-прежнему выделялся своими высокими моральными качествами, но политически был ничем не примечателен. Его будущее в Сацума выглядело достаточно мрачно. Сайго был на стороне Нариакира в его вражде с Хисамицу; строил заговоры против союзников Хисамицу и клялся отомстить его матери. Теперь ему предстояло служить Хисамицу или его сыну.

Согласно легенде, Сайго думал о том, чтобы вернуться в Сацума и совершить ритуальное самоубийство ( дзунси ) на могиле Нариакира. Гэссё отговорил его, сказав, что Сайго сможет лучше проявить свою преданность Нариакира, если постарается реализовать его политические планы. 2/8 Сайго отправился из Киото в Эдо, имея при себе секретное послание от Коноэ для Токутава Нариаки и Токугава Ёсикацу из Овари, но оба этих человека находились под домашним арестом, и Сайго не смог вступить с ними в контакт. Сайго был разочарован, и он описал свои чувства в откровенном письме Гэссё. «Я чувствую себя, — писал он, — как человек, который потерял свой корабль и был выброшен на необитаемый остров». Сайго казалось, что он подвел как Коноэ, так и Гэссё. 8/1858 Сайго вернулся в Киото и начал встречаться со сторонниками императора, надеясь получить поддержку для идеи военной интервенции.