Бен Кейн - Ганнибал. Враг Рима

— Все нормально, — тут же встрял Ганнон. — Ведь твои воины не могли знать, что я действительно карфагенянин. По крайней мере, ты не дал им убить меня и выслушал мой рассказ.

Замар благодарно склонил голову.

— Подожди здесь, — приказал Малх, скрылся за пологом шатра и мгновение спустя уже вышел оттуда с большим кожаным кошелем в руке. — В знак моей благодарности, — сказал он, отдавая кошель.

Глаза Замара расширились, когда он взял в руки позвякивающий подарок, а его воины начали воодушевленно переглядываться. Не важно, золото там или серебро: сам вес кошеля был достаточно красноречив.

— Благодарю, господин. Рад стараться, — отрапортовал Замар, отдал честь и скрылся за палатками.

— Пошли внутрь, — тихо проговорил Малх. Затащив Ганнона в шатер, он принялся хлопотать вокруг него так, как не делал уже многие годы. — Ты голоден? Пить хочешь?

С благодарностью приняв чашу вина, Ганнон уселся на трехногий табурет, который он помнил еще по их дому в Карфагене. Малх устроился напротив него. Они не могли отвести друг от друга радостных глаз и непрерывно улыбались.

— Так чудесно снова тебя видеть! — наконец прервал затянувшуюся паузу Ганнон.

— И мне тоже, — тихо ответил Малх. — Я смирился с тем, что ты погиб. Но сначала тебе удалось выжить в том ужасном шторме… ну, должно быть, Мелькарт простер свою длань над тобой и Суниатоном. — Его взгляд помрачнел. — Суни мертв?

Ганнон улыбнулся:

— Нет. Он просто не мог отправиться в путь, поскольку ранен, но мой друг о нем заботится. Скоро он сам отправится в Карфаген.

Малх снова, уже в который раз за день, улыбнулся.

— Хвала богам! А теперь рассказывай, что же случилось.

Ганнон рассмеялся:

— Я могу попросить тебя о том же самом, отец, обнаружив тебя по эту сторону Альп.

— Да, эта история тоже заслуживает отдельного рассказа, — согласился Малх. — Однако я хочу сначала услышать…

Но тут их беседу прервали голоса людей, приближающихся к шатру. Малх широко улыбнулся.

— Думаю, придется немного подождать. Ты же не захочешь рассказывать все дважды.

Лицо Ганнона просияло.

— Это Сафон и Бостар?

— Да, — подмигнув, ответил ему отец. — Просто сиди здесь. Не говори ни слова, пока они тебя не увидят.

Ганнон с воодушевлением следил за тем, как Малх направился к пологу шатра.

Спустя мгновение там очутились два так хорошо знакомых ему человека. Ганнон схватился за табурет, чтобы не вскочить им навстречу.

— Хорошие новости, отец. По всей видимости, к нам присоединятся около десяти тысяч галльских воинов, они уже на подходе, — объявил Бостар.

— Превосходные новости, — небрежно бросил Малх.

— Разве ты не доволен? — озадаченно спросил Сафон.

— У нас неожиданный гость.

Сафон фыркнул.

— Что может быть лучше, чем то, что мы только что тебе рассказали?

Малх молча повернулся и кивнул на дальнюю стенку шатра.

Ганнон больше не мог усидеть на месте. Он подпрыгнул и рванулся к братьям, смеясь и плача одновременно, Бостар крепко обнял его.

— Мы думали, ты погиб!..

Ганнон ухитрился высвободиться из объятий Бостара.

— Я бы и погиб, но боги меня не оставили.

Он потянулся к Сафону, но тот лишь неловко похлопал его по плечу. «Ведь не может же он до сих пор дуться на меня за то, что я убежал на рыбалку?» — подумал Ганнон.

Спустя мгновение старший брат сделал шаг назад.

— Как, во имя Гадеса, ты попал сюда? — спросил он.

— Где Суниатон? — добавил Бостар.

Вопросы полились рекой.

— Пусть он сам все расскажет, — вмешался Малх.

Ганнон прокашлялся. Все, о чем он сейчас думал, так это о своем неподобающем поведении, о своем ослушании, о своих ошибках в то роковое утро. Виновато поглядел на Малха.

— Прости меня, отец, — проговорил он. — Обещаю больше никогда так не сбегать. Мне следовало остаться и исполнять долг.

— То собрание не имело особых последствий, как и большинство из них, — со вздохом ответил Малх. — Если бы я получше понимал тебя, то меньше утомлял бы такими делами. Оставь это в прошлом и расскажи, как вы выжили в шторм.

Сделав глубокий вдох, Ганнон начал свой рассказ. Отец и братья ловили каждое его слово. Когда он дошел до того места, где его и Суниатона пленили пираты, Сафон мрачно кашлянул.

— Очень скоро их постигла достойная участь.

— А? — непонимающе переспросил Ганнон.

— Расскажу потом, — небрежно отмахнулся Малх. — Продолжай.

Подавив любопытство, Ганнон послушался отца. Гнев родных по поводу пиратов был ничем в сравнении с историей о том, как его купил Квинт на невольничьем рынке.

— Римский ублюдок! — бросил Сафон. — Хотел бы я, чтобы он сейчас оказался передо мной.

Ганнон поразился, насколько быстро в нем пробудилось желание защитить Квинта.

— Не все римляне такие плохие. Если бы не он и его сестра, меня бы здесь не было.

Сафон скривился. Даже на лице Бостара было написано недоверие и брезгливость. Лишь Малх казался совершенно спокойным и невозмутимым.

— Это правда! — крикнул Ганнон. — Вы же еще не слышали самого главного.

— Точно, — согласился Бостар.

— Тогда удиви нас, — приподняв бровь, проговорил Сафон.

Ошеломленный тем, насколько быстро к нему вернулась привычная неприязнь к старшему брату, Ганнон продолжил рассказ. Он сделал акцент на том, что Квинт организовал бегство не только ему, но и Суниатону, и как молодой римлянин из сословия всадников отправился с ним в Цизальпийскую Галлию, вместо того чтобы подойти к отцу прямо в Риме.

— Он достойный человек. Как и его сестра, хотя она еще почти ребенок. Это, в свою очередь, означает, что их отец — человек, достойный уважения, — согласился с ним Малх и, выставив челюсть, продолжил: — Какая жалость, что римский Сенат не наделен столь же высокими моральными устоями. Ты сам из первых рук слышал о том, как эти шлюхины дети потребовали выдать Ганнибала на «суд» в Рим, как они оболгали нас, обвиняя в нарушении договора, по которому мы не имели права заходить дальше Ибера. Их самодовольство не имеет себе равных! И все это после того, как они отняли Сицилию, Сардинию и Корсику…

Сафон и Бостар одобрительно кивнули.

Ганнон на мгновение почувствовал печаль. Пришло время забыть о доброте и великодушии и о всем том хорошем, с чем ему пришлось столкнуться в Италии. Слова отца с новой силой возродили в его сердце застарелую ненависть к Риму. Юноша глубоко вдохнул и медленно выдохнул. «Наконец-то я там, где так давно хотел оказаться, — подумал он. — Вместе с родными. В войске Ганнибала. Я — воин Карфагена. Римляне — наши враги. Да будет так!»

— Ты прав, отец. Так что же планирует Ганнибал?

Малх хищно улыбнулся:

— Напасть! Мы продолжим поход завтра, в поисках их легионов.

— Я в точности знаю, где они, — ответил Ганнон, стараясь не думать о Квинте. И у него не получилось.