Бен Кейн - Ганнибал. Враг Рима

— Вшивые ублюдки! — крикнул Цинций.

— Возвращайтесь, вы, вонючие козотрахи! — заревел Калатин.

Квинт ухмыльнулся.

— Мы уже хорошо отогнали их от лагеря.

— Да, — согласился Калатин, утирая пот, заливавший глаза. — Пора передохнуть. Я устал, как последняя собака.

— И я, — тут же поддержал его Цинций.

Фабриций и остальные командиры дали передохнуть римским кавалеристам всего несколько мгновений. Над толпой всадников повисли облака пара, но их скоро разогнал ветер и посыпавшаяся с неба ледяная крупа.

— Пора шевелиться, пока не замерзли насмерть! — заревел Фабриций.

Квинт глянул на Калатина и Цинция.

— Готовы еще подраться?

— Легко, — хором рыкнули оба.

И тут же раздалась очередной приказ Фабриция:

— Держать строй! Вперед, марш!

Команду повторили по всему переднему краю. Римских кавалеристов не надо было уговаривать. Они послали коней вскачь. От ударов тысяч копыт задрожала земля. На этот раз нумидийцы бились совсем недолго и снова отошли. Но опять недалеко. И снова пошли в бой. Не мешкая, римские кавалеристы пошли в атаку. Сейчас важнее всего было не потерять скорость.

Уверенности им придавало и то, что сзади на подмогу шли шесть тысяч велитов. То, что они были пешими, не умаляло их боевой мощи. Они могли выйти плотным строем и удерживать территорию, с которой отогнали нумидийцев. Если бы вражеские всадники решили удерживать позицию, то велиты поддержали бы кавалерию и склонили чашу весов в пользу римлян. С другой стороны, если бы кавалеристов начали теснить, пехота защитила бы их отход. В любом случае ситуация в нашу пользу, торжествуя, подумал Квинт.

На заре горны, обычно трубившие подъем воинам Карфагена, молчали. Привыкшие к военному распорядку, многие все равно проснулись. Ганнон улыбнулся, услышав разговоры в палатках. Простые воины понятия не имели, почему так и не прозвучало привычного им приказа. Большинство были вполне этим довольны и не спешили выяснять причину, но самые нетерпеливые начали высовывать головы из палаток. Командиры тут же уверили их, что ничего плохого не случилось. Не желая упускать редкую возможность, воины залезли обратно под одеяла. В течение получаса над лагерем царила глухая тишина. Для карфагенян это было маленьким кусочком блаженства. Несмотря на ужасную погоду, они были в тепле, сухости и безопасности.

Наконец горны затрубили подъем. Ганнон начал обходить палатки, одну за другой, подбадривая воинов.

— Что происходит, командир? — Вопрос прозвучал от низенького копейщика с густой черной бородой.

— Хочешь узнать? — ухмыльнувшись, спросил в ответ Ганнон.

— Да, командир, — нетерпеливо ответил копейщик.

Юноша прекрасно понимал, что к его словам прислушиваются все вокруг.

— Сейчас, пока мы разговариваем, нумидийцы атакуют лагерь римлян.

Раздались радостные крики, и Ганнон поднял руки.

— Даже если эти шлюхины дети клюнут и погонятся за нашей кавалерией, пройдет целая вечность, пока они перейдут Требию. У вас будет куча времени, чтобы приготовиться.

Его слова были встречены одобрительным перешептыванием.

— Я хочу, чтобы вы хорошо приготовились. Разомните мышцы, умастите тела маслом. Проверьте все снаряжение. Когда будете готовы, отложите оружие и приготовьте себе горячий завтрак. Ясно?

— Да, командир! — понеслись со всех сторон радостные крики.

Ганнон вернулся в свою палатку в поисках еды. Когда с этим было покончено, он лег на постель и сразу же уснул. Впервые с того дня, как юноша оставил Карфаген, ему приснилась его мать, Аришат. Ее, похоже, ничуть не пугало, что Малх и трое ее сыновей служат в войске Ганнибала. Ганнон решил, что это очень хороший знак. Дух матери будет оберегать их всех.

Вскоре он проснулся от звука горнов. Сигнал означал, что противник в прямой видимости.

Ганнон резко сел, его сердце радостно забилось. Римляне преследуют нумидийцев! Ему и всем воинам впервые дается шанс наказать Рим за все беды, что он причинил их народу.

И они схватятся за этот шанс обеими руками.

Чуть больше чем через час восемь тысяч копейщиков и застрельщиков войска Ганнибала, в том числе и Ганнон, вышли на полторы мили на восток от лагеря. Позади этой защитной стены начало медленно разворачиваться в боевой порядок остальное войско. Узнав, что все римляне уже переправились через Требию, командующий карфагенян начал ответные действия. Ганнон был до глубины души рад прозорливости Ганнибала. В отличие от голодных римлян, которые по грудь в ледяной воде переходили реку вброд, воины Ганнибала хорошо поели и пошли в бой, согревшись перед этим у костров. Даже с большого расстояния можно было расслышать их залихватские боевые песни и устрашающие трубные кличи слонов, пытающиеся выразить свое неудовольство от того, что их оторвали от поедания сена и повели на фланги войска.

Фалангу Ганнона поставили на южном фланге [2] Автор упоминает в качестве одного из основных источников информации книгу известного историка Питера Коннолли «Греция и Рим. Энциклопедия военной истории». Имея под рукой книгу, я считаю себя вправе исправлять ошибки автора в тех местах, где, по его заверениям, он придерживается исторической правды. выстроившегося в длинную линию войска, ближе всего к Требии. Здесь столкновение с римлянами начнется раньше всего. Чтобы дать возможность маневра нумидийцам, между отрядами были сделаны интервалы, с учетом того, что при необходимости их можно было быстро перекрыть. В сотне шагов перед сверкающими копьями ливийцев терпеливо ждали сотни балеарских пращников, из их рук свисали кожаные петли пращей. Они не выглядят грозно, подумал Ганнон, но он хорошо знал, что метко пущенные ими камни размером с куриное яйцо могут с большого расстояния проломить человеку череп. Залпы этих застрельщиков, похожих на оборванцев, могли вселить ужас в наступающего врага.

Ветер утих, и из серо-желтых облаков на воинов посыпался густой снег. Придется потерпеть, мрачно подумал Ганнон. Пока все было тихо. Нумидийцы продолжали отступать за Требию. Когда прибудет римская кавалерия, вряд ли они станут атаковать передовой отряд.

И он оказался прав. Следующие полчаса нумидийцы отряд за отрядом уходили в тыл, просачиваясь между фалангами. Вскоре Ганнон заметил Замара и поднял в приветствии руку.

— Какие новости? — спросил он.

Замар тронул коня рукой, и тот пошел шагом.

— Все идет по плану. Сначала я не был уверен, что римляне готовы биться всерьез, но они хлынули из лагеря, как муравьи.

— Только кавалерия?

— Нет, тысячи застрельщиков тоже, — с ухмылкой ответил Замар. — А потом и тяжелая пехота.

«Благодарю тебя, великий Мелькарт!» — с радостью взмолился Ганнон.