Бен Кейн - Ганнибал. Враг Рима

Потерявшиеся каждый в своем мирке отчаяния, двадцать кавалеристов, которых собрал Фабриций, не раздумывая направили своих коней туда, куда было приказано. Ссутулившись, запахнувшись в плащи, дрожа от холода, они являли собой жалкое зрелище. Как будто все и так знают, что войско Ганнибала одержало победу. На самом деле нет, подумал Квинт. Когда они сбежали, битва была в самом разгаре. Однако сложно было представить себе, что легионы Лонга смогут добиться победы с оголенными флангами.

Квинт чувствовал себя трусом, но его страх потихоньку ослаб, и он почувствовал себя в силах снова вступить в спор с отцом. Раз за разом пришпоривая пятками лошадь, он пытался поравняться с ним во главе их маленькой колонны.

Фабриций не был в настроении разговаривать.

— Заткнись, — рыкнул он, когда Квинт предложил повернуть назад. — Что ты знаешь о тактике?

Через некоторое время юноша совершил новую попытку. На этот раз Фабриций вступил в разговор.

— Когда кавалерия рассеяна и отступила, не бывает, чтобы она собралась с силами и вернулась в бой. Ты сам там был! Видел, как они все бежали, как я изо всех сил старался вывести как можно больше людей из боя. Неужели ты думаешь, что на ночь глядя, в такую погоду, они развернутся и снова пойдут навстречу галлам и иберийцам?

Он гневно взглянул на сына, и тот покачал головой.

— А тогда чего ты от нас хочешь? Совершить самоубийство, ринувшись на врага в одиночку? Какой в этом смысл, будь он проклят? И не говори мне ничего про «умереть с честью». Нет никакой чести умереть дураком!

Потрясенный отцовским гневом, Квинт опустил голову. Теперь, помимо труса, он чувствовал себя и полным идиотом.

Они долго ехали молча.

Наконец, Фортуна протянула руку измученным кавалеристам, когда они оказались у места, где Требию можно было перейти вброд. Когда они достигли восточного берега, уже почти стемнело. Чувствуя себя униженным, как еще никогда в жизни, Квинт обернулся и поглядел на быстро текущую воду, постепенно исчезающую в темноте. Снова пошел снег, и мириады белых мух закрыли от него реку. Все выглядело так тихо и мирно, как будто сражения никогда и не было.

— Квинт, — мягко позвал Фабриций сына. — Поехали. До Плацентии еще далеко.

Юноша повернулся спиной к Требии и понял, что то же самое совершил и по отношению к Ганнону и к их дружбе. Ощущая внутри пустоту, он сжал коленями бока коня и поскакал вслед за отцом.

Они были у Плацентии примерно через час. Еще никогда Квинт не был так рад увидеть стены города и услышать окрик часового. Перепуганные лица на стенах скоро отвлекли его от единственного желания оказаться в тепле. Слухи о битве дошли сюда раньше их прибытия. Несмотря на опасения часовых, звание Фабриция обеспечило беспрепятственный въезд в город, и им быстро открыли ворота. Пара вопросов командиру стражи, и выяснилось, что вперед них в город прибыли еще несколько кавалеристов. Судя по их невнятным рассказам, вся римская армия была уничтожена. Нигде не было видно ни Лонга, ни пехотинцев, и это лишь усилило страх воинов, охранявших город. Фабриция возмутили необоснованные слухи, и чтобы предотвратить их распространение, он тут же потребовал встречи со старшими командирами находящихся в городе войск.

Вскоре отец с сыном оказались замотанными в одеяла, их руки сжимали плошки с горячим бульоном, а обществом служил, ни больше ни меньше, Пракс, командир гарнизона. Остальных разместили где-то в казармах. Крепкий мужчина с румяным лицом, Пракс едва мог втиснуться в грязный льняной доспех, видавший и лучшие дни. Он нервно расхаживал по комнате, пока Фабриций и Квинт грелись у кованой железной жаровни.

— Следует ли нам ожидать Ганнибала завтра утром? — требовательно спросил Пракс.

Фабриций вздохнул.

— Очень сомневаюсь. Его воинам потребуется отдых, ничуть не меньше, чем нам. И не следует пока что списывать в расход Лонга. Последнее, что я видел, так это то, что легионеры держались молодцом.

Пракс вздрогнул, и его кадык заходил вверх-вниз.

— Где же они тогда?

— Не знаю, — вежливо ответил Фабриций. — Но Лонг достойный командующий. Он просто так не сдастся.

Пракс снова принялся расхаживать, и всадник не стал его останавливать.

— Беспокоиться об этом пока нет смысла. Этот дурак не сможет остановить распространяющиеся слухи. Наверное, он сам был причиной доброй их половины, — тихо сказал Фабриций Квинту, закрывая глаза. — Разбуди, если будут какие-то новости.

Квинт изо всех сил старался не уснуть, но очень скоро начал впадать в приятную дремоту. Если Праксу захочется самому посидеть у жаровни, подумал он, ему придется нас разбудить, чтоб его. И окончательно уснул.

Вскоре их разбудил стук в дверь. Часовой кричал, что у ворот города стоит консул. Каким-то чудом с ним было целых десять тысяч легионеров. Квинт заулыбался, и отец подмигнул ему:

— Говорил же я тебе.

Скорбное настроение оставило Пракса, и он начал суетиться, как ребенок. А еще к нему с новой силой вернулось самодовольство.

— Лонгу потребуется моя комната, — высокомерно заявил он. — Лучше вам уйти, да побыстрее. Один из командиров найдет вам место.

Правда, он забыл назвать его по имени.

Фабриций криво усмехнулся, увидев, как к Праксу внезапно вернулась отвага, как и дурные манеры, но он встал со стула без возражений. Квинт сделал то же самое. Пракс едва соизволил с ними попрощаться. К счастью, тот же командир, кто привел их сюда от городских ворот, еще был здесь, и, выслушав их рассказ, согласился предоставить им место у себя.

Они еще не успели далеко отойти от дома Пракса, когда тяжелый топот тысяч воинов, марширующих в ногу по узким улицам города, покатился им навстречу. Темные дома осветили огни факелов. Кровь снова забурлила в жилах Квинта. Он взглянул на отца, который тоже был явно заинтересован.

— Лонг? — одними губами спросил Квинт.

Отец кивнул.

— Стой, — сказал он сопровождавшему их командиру. Тот с готовностью остановился, тоже горя желанием узнать, кто впереди. Через пару мгновений они увидели большой отряд легионеров-триариев, идущий навстречу. Люди по краям держали в руках факелы, хорошо освещая дорогу.

— Дорогу консулу! — крикнул находящийся впереди них командир.

Квинт вздохнул с облегчением. Семпроний Лонг жив. Рим еще может гордиться.

Триарии не сбавили шаг, проходя мимо них. Один из двух самых главных людей в Риме не станет ждать, пока пара перепачканных кавалеристов смогут его разглядеть. Особенно в такую ночь.

Квинт не сдержался.

— Что случилось? — крикнул он.

Он так и не получил ответа, и его слова унес ветер.

Они с отцом мрачно переглянулись и продолжили свой путь. Вскоре наткнулись на отряд принципов. Отчаянно желая знать, чем закончилась битва, Квинт встретился взглядом с коренастым легионером, на чьем щите были изображены два скалящихся волка.