Эльвира Ватала - Великие любовницы

«Олений парк» был великолепно оборудован. Все здесь способствовало «кайфу», как теперь говорят. Все располагало к неге и удовольствиям. Тут уж порядочно пришлось маркизе Помпадур напрячь свою фантазию. Собственно, опыт в деле оборудования нелегальных гнездышек, правда, не такого масштаба, у короля уже имелся. Он еще значительно раньше, чем произвел маркизу Помпадур в официальные фаворитки, устраивал замечательные оргии в своих «маленьких кабинетах». Они размещались под крышей дворца вокруг «Оленьего парка» и представляли собой множество маленьких комнат, соединенных между собой винтовыми лестницами. Собственно, это был дворец в миниатюре, куда вход королеве Марии Лещинской был строго воспрещен. Здесь король наслаждался обществом красивых женщин, вкушал роскошные яства, и те оргии, которыми известен позднее будет «Олений парк», здесь только зарождались. Тут же король устроил свои мастерские, где любил поработать физически несколько часов. А он прекрасно резал по слоновой кости и вообще изучил множество ремесел, начиная от пекаря и кончая виноделием. Здесь в его пекарне выпекались сдобные булочки, которые подавались дамам к кофе, самолично сваренному королем. Варить кофе он был мастер, и не будь королем, вероятно, только на одном этом умении мог бы заработать себе на жизнь. Собственно, с появлением «маленьких кабинетов» и начинаются измены короля своей жене. До этого он очень верным супругом был. Регулярно, день за днем, то бишь ночь за ночью, хаживал в спальню своей жены, сопровождаемый одним только камердинером, без лишней свиты, не в пример другим королям. Ну и «вышагал» десять детишек в течение десяти лет. А раз даже получилось четверо детишек в течение трех лет. Это когда у него близнецы-девочки родились. Двое детей, сын и дочь, умерли, и вот теперь растут один хиленький дофин и семеро относительно здоровых девок. Мария совершенно измучилась беспрестанными родами и перестала пускать короля к себе в спальню. Или пускалась на хитрость. Король ее в нетерпении в постели дожидается, а она, босая, на коленях, на полу богу молится, одним глазком поглядывая, не уснул ли сексуально ненасытный ее муж. И нарочно продолжала молитву так долго, что король и впрямь засыпал, не дождавшись после бога своей порции любовных утех. А наутро недоумевал, ничего не помня. Прямо по Маяковскому: «Была любовь или нет? Какая? Большая или крошечная?» А скорее всего не большая и не маленькая, а просто никакая — пресная, как тесто без дрожжей. Недаром придворные иронизировали: «В спальне королевы только одни мухи нескучные».

И конечно, вместе с растущим интервалом в любовных сношениях с супругой росло и отчуждение к ней как к женщине. Но даже уже не испытывая к Марии сексуального влечения, король все еще метресс себе не заводил. Весь королевский двор изумлялся такой верности короля. Весь Версаль насквозь с «ног до головы» преступной любовью пропах, а король хоть бы хны. Дальше разговора с дамами о музыке и балете дело не идет. Уже все придворные, все министры давным-давно метрессами обзавелись, а король все еще верность жене соблюдает. Видали вы такое? Моральность блюдет и как на тяжелую службу вечерами в спальню жены плетется. Но плоть взяла, конечно, верх у двадцативосьмилетнего короля. Оставил он альков своей тридцатипятилетней супруги. Наконец-то! В один прекрасный день после особо бурной сцены, во время которой Мария осмелилась протест на свою долю многодетной матери выразить, король по обыкновению (когда сердился) хлопнул дверью, но против обыкновения в нее уже больше не вернулся. Отныне в спальню жены король больше «не ходок». Радоваться королеве или нет, что у нее соперницы появились и немного ее сексуальную недолю облегчили? Она и сама не знала, но на всякий случай метресс короля благосклонно принимала и даже иногда подарочками одаривала. А король начал по-настоящему веселиться в «маленьких кабинетах». Впрочем, нет, по-настоящему он веселился в своем «Оленьем парке». Все там любовной истоме и неге способствует. Комнатки небольшие, но уютные и со вкусом обставленные. На стенах похабные картины вывешены, сценки из эротической жизни мужчин и женщин. А особенно привлекала одна картина, написанная с живой модели Луизон Морфи: лежит себе на столе так беспечно, будто на травке расположилась, голая Морфи, ноги широко расставила, а какой-то субъект с птичьим носом внимательно ее гинекологическое строение рассматривает. Ну чем не современная порнография, только куда как более утонченная и не так натуралистичная.

Хаживал Людовик XV в свой «Олений парк» весьма охотно, и регулярно и инкогнито, выдавая себя за богатого польского дворянина. Но вскоре все проститутки узнали, кто на самом деле посещает их обиталище, когда выкрали из кармана «поляка» письмо, адресованное кем-то французскому королю. Но всем этим бывшим швеям и фабричным работницам (девочки из бедного люда брались) маркиза Помпадур строго приказала соблюдать видимое инкогнито, и спектакль продолжался ко взаимному удовольствию обеих сторон. Ну теперь-то, наконец, маркиза Помпадур может беспрепятственно управлять государством. Каждому свое: стареющему королю низменные эротические удовольствия, ей — государственные дела.

А дух в «Оленьем парке» был настолько пропитан эротизмом, что не было там, кажется, такого предмета, который не говорил бы о цели «этого домика». Ели там изысканные, пикантные и дорогие блюда, обильно приправленные «шпанскими мушками», из эротического сервиза, где нимфы и сатиры с огромными фаллосами переплетались голыми телами. Пили чай, кофе и шоколад из чашек с блюдечками, на которых изящные пастушки в соблазнительных позах и с задранными юбками провоцировали пастушков, играющих на дудочках. Черти и ведьмы совокуплялись на табакерках, на рисунках обоев, на медных канделябрах. Эротика исходила от всех этих мягких плюшевых, шелковых и бархатных диванчиков, подушек, креслиц и картин на стене. Самый интимный дамский туалет, как, например, подмывание половых органов, совершался в присутствии подруги. Медальончики и украшения обнаженных грудей юных красавиц изображали сцены из эротической жизни. Верхом шедевра был медальон с изображением дамы, водящей пальчиком по кроваво-красному рубиновому фаллосу мужчины.

Культ фаллоса! Не Людовик XV и не маркиза Помпадур его исповедовали! С давних, даже незапамятных времен существовал этот культ. В Древнем Риме большие деревянные фаллосы торжественно провозили на повозках по городу, после чего матроны украшали их цветами. Ничего зазорного в этом не было, и фаллос отнюдь не связывали с эротикой, ибо он первоначально символизировал просто плодородие. Эмблема фаллоса, как символ плодородия, была настолько распространена, что ею украшали жители свои дома. Когда в восемнадцатом веке археологи раскапывали руины древнеримского города Помпеи, разрушенного извержением вулкана Везувия, то они обнаружили, что редко на каком доме не был нарисован фаллос, а его скульптура величиной свыше двух метров находилась прямо возле городских ворот. На доме пекаря вместе с барельефом фаллоса была обнаружена надпись: «Здесь обитает блаженство!» Поди догадайся, что восхвалял пекарь: свои булочки в виде фаллоса или радость от обладания таким фаллосом. Давно существовало поверье, будто ладанки в виде фаллоса излечивают от золотухи и охраняют от порчи. Матери повально надевали своим детям на шею ладанки с изображением мужского органа. В той же Помпее найдено очень много амулетов-фаллосов из бронзы, золота, серебра, кораллов, янтаря, слоновой кости и прочего материала в зависимости от фантазии и средств его обладателя. И совсем уж удивились ученые, когда начали находить фаллосы, сделанные… из глины. Так бедняки, у которых золота и слоновой кости не было, выходили из положения.