Эльвира Ватала - Великие любовницы

Неизвестно почему, но все мужчины поголовно влюблялись в эту самую Бертраду. Ну прямо как взглянет она на кого, того холодный пот и стрелы амура одновременно прошибают. Уж на что супруг этой самой Бертрады — человек в женском деле искушенный, имея четырех жен за собой, из которых одна только своей смертью умерла, остальных он сам выгнал, как увидел Бертраду — все, не устоял против ее прелестей. Едва только взглянула эта женщина на вельможу Фулька (так его звали), как он сразу свою последнюю жену, как говорится, «побоку», а сам уже неземной любовью к Бертраде пылает и несметные богатства ей предлагает, потому как действительно был очень богатый. И заметьте, любовь его не на какое-то там короткое время, пока страсть свою не насытит, а на всю оставшуюся несчастливую жизнь. Почему несчастливую? А какое счастье в том, если жена тебе вечно изменяет, а ты делай вид, что об этих изменах даже не догадываешься, желаемое выдавая за действительное.

Знаем мы примеры таких бедных королей, которые; зная о любовниках своих фавориток, только удрученно вздыхали, будучи не в силах с ними расстаться, как это было с французским королем Франциском I и герцогиней д’Этамп. Он, правда, все взваливал на свою дряхлость, хотя одряхление у него произошло не от старости, а от неумеренной половой жизни. «Старость, дескать, не радость, и надо снисходительным оком на развлечения своих фавориток поглядывать», — говаривал король.

Ну, вельможа Фульк далеко не стар, не дряхл и с огромной радостью сейчас в своей вотчине принимает французского короля Филиппа I и хвалится богатством, превышающим добро самого короля. Но главное в его богатстве — это, конечно, красавица жена Бертрада. О, наивные мужья! Никогда не хвалитесь красотою своих жен и гостю не показывайте. У нас Меншиков хвалился-хвалился красотой своей пленной наложницы Марты Скавронской, и чем это для истории обратилось, каким несчастьем? Он, великий государь Петр I, ее царицей Екатериной сделал. А молчал бы тихонько себе Меншиков, прачечные и сексуальные услуги Марты втихомолку принимая, ни за что не выпала бы на долю русского государства такая безответственная, неученая и легкомысленная царица. Ну, Фульк, конечно, гордится своей женою и показывает ее королю. А он как глянул, так моментально, конечно, любовью к ней запылал. Все влюбляются, а король что, рыжий? Все могут с ней любовью заниматься, а он нет? Ну и отплатил Фульку за гостеприимство, нечего сказать. Тут же с места в карьер предложил Бертраде немедленно стать его любовницей (он тогда еще не знал, что она захочет стать королевой). И вот он, уже не обращая внимания на мужа и изнывая от страсти, тянет ее в постель. Ну хотя бы только на одну ночь, так королю в этот момент ее любовь нужна была. А она мнется, постель мужа, то есть его спальня, тут же рядом, одной тоненькой дверью соединенная. Ну знаете, как сейчас в приличных гостиницах делается, когда парочки, паспортной печатью в супружестве не пришлепанные, захотят совместно ночь провести? Ну им и дают такие отдельные номера, которые тонкой дверью соединены. И администрацию гостиницы отнюдь не интересует, открывают ли они на ночь эту дверь, или она вечно наглухо под ключом, поскольку приличия соблюдены и административный моральный порядок не нарушен.

Но ведь не скажешь мужу: «Голубчик, ты сегодня дверь в мою спальню не открывай, там король пребывать будет». Но она, конечно, эти малые трудности для себя оставила, королю их излагать не стала, проспала там каким-то образом с королем, может, в его комнате, может, еще где, не знаем, не выясняли, но только после этой ночи король совсем одурел. Он испытал с Бертрадой такое дикое наслаждение, какое ни разу ни с супругой, ни с куртизанками не испытывал, и он уже не желает с ней расставаться. Она ничего, она не против, и предлагает разрубить сложный треугольный узел, который образовался в результате страсти короля, одним махом: взять и похитить ее у мужа, ничего тому не объясняя. Так и сделали. Король Бертраду похищает в тот момент, когда ничего не подозревающий Фульк по каким-то своим хозяйственным надобностям вышел, и везет ее в Орлеан. А из Орлеана дорога в королевский дворец совсем недалека. И вот уже король поминутно в карете, пока они в Париж мчатся, ручки Бертраде Целует, на бархатных подушках ее тискает, а если дорога ровная и карета не очень по ухабам несется, то и любовью с ней, как-то там пристроившись, занимается. И речи, конечно, уже быть не может о прежней супруге — Берте. Какая Берта, какая Берта, если Бертрада рядом. Королеве без пардону приказывают королевский двор оставить и навсегда удалиться по собственному выбору: или в монастырь, или в отдаленный замок, так как головы ей пока отрубать не будут. Она, конечно, в слезы, что-то там строчит жалобное римскому папе, какое-то там кляузное послание, это короля уже не касается. Он всецело занят Бертрадой, и если бы мог, то вообще никогда бы из ее спальни не выходил, и не скрывает ничуть свою страсть и великую любовь. На глазах всех придворных и своего народа, как с женой, с Бертрадой живет. Это была, конечно, большая ошибка короля. Заметьте, дорогой читатель, в каком веке он живет. Всего-то в двенадцатом. А в этом веке не принято было фавориткам в роли будуарных цариц выступать. В этом веке им полагалось вести себя скромно, чаще в закутке, ну или там в каком отдаленном замке, короля-батюшку дожидаясь сидеть, а не выпячивать свое неземное очарование всем вокруг. Это вам не семнадцатый век Людовиков XIV или XV, где фаворитизм пышным цветком расцвел и «будуарные царицы» в угол законных королев загнали. Те даже «пискнуть», извините, без позволения фавориток не могли. Разрешения, чтобы король их спальню навестил, у фавориток просили.

Словом, возвращаясь к нашему рассказу, французский народ невзлюбил Бертраду, а даже пылает к ней лютой ненавистью. История знает только один пример, когда народ полюбил куртизанку короля. Это случилось с Нель Гвин, любовницей английского короля Карла II. Сама вышедши из народа (была продавщицей апельсинов), она возбуждала такую его любовь, что, когда ее карету лондонский люд засыпал камнями, думая, что там находится другая фаворитка короля, она высунулась из окошка и закричала: «Люди, не сходите с ума, это же я, Нель Гвин, шлюха короля». И народ, поняв свою ошибку, тут же начал радостно и с почтением приветствовать Нель Гвин. А вот поведение куртизанки Бертрады народ раздражало. К чему эта явная демонстрация слабости короля и своего могущества? Ишь, расселась барыней рядом с королем в карете, а сама колдунья, ибо только ведьмы могут так поголовно околдовывать всех мужиков с королем в придачу. Бертрада к таким сплетням безразлично относится, знай себе хохочет и еще пуще прежнего с королем кокетничает и жаркие ночи обещает, и вот уже плоды этих ночей, двое прелестных сыновей, по королевскому дворцу один ползает, другой бегает. Народ не унимается. Вид прелестных малюток не умиротворяет народ. В народе все явственнее ходят слухи, что «ведьма околдовала короля». О боже, да это раз плюнуть для ведьм. Сырья для своей любовной стряпни полным полно. И мы вам, дорогие читатели, в соответствующей главе расскажем, что там бралось еще кроме крови новорожденного младенца и своей менструальной крови.