Эльвира Ватала - Великие любовницы

Рассвирепел Генрих VIII от такой неуступчивости жены.

Тут король страстью любовной истекает, по ночам от любви спать не может, а эта вредная баба, вдовушка подстарелая, ничуть в его положение войти не желает и его намерениям жениться на другой препятствует. И пошла, дорогой читатель, страшная волынка бракоразводного процесса, на долгие годы было вынесено альковное грязное белье на публичное обозрение всей Европы. Римского папу в это дело вмешали. Король с пеной у рта доказывает, что брак следует признать недействительным, поскольку… А собственно, какие аргументы у короля для расторжения брака и признания его недействительным? Причин как будто нет. Мужу своему Катерина Арагонская не изменяла, любовников не имела, прелюбодеяние не больно-то можно ей пришить! Детей исправно рожала, и не ее вина ведь, что они или умирали, или были выкидыши! Но не мог ведь король сказать во всеуслышанье подобно тому неумному волку, признавшемуся перед ягненком: «Уж виноват ты тем, что хочется мне кушать». «Уж виновата ты в том, что я хочу жениться на Анне Болейн». И он придумывает такую вот «вескую причину». Брак следует признать недействительным, поскольку здесь произошло кровосмешение (а к этой статье Римский костел очень строгим был). Король женился на вдове своего родного брата. Эдак, опомнился Генрих VIII! Что, раньше не знал этого? Но если Катерина Арагонская докажет, что она не спала с Артуром, то есть что физической связи не было, то никакого кровосмешения не произошло. И Катерина, забыв всякий женский стыд, перед судебными высшими органами королевства и под присягой доказывает, что первый муж ее «не брал». Что она осталась нетронутой. Брак был «неиспробованным». Значит, второй брак законен. Давайте, господа, своих свидетелей! Приходят свидетели: короля и королевы. Первые утверждают, что король Артур такого хилого был сложения, что, конечно, совладать физически с супругой не мог. Прачки подтверждают, что простыни ни разу не были… Ну, сами понимаете, почему они относительно чистые! Другие вспоминают слова Артура, вышедшего из спальни Катерины: «О, я так опьянен, будто пива напился».

Судьи спорный вопрос решить не могут: опьянен, опьянен! Ну, может, он испанского вина малость хватанул; и не об опьяняющих прелестях жены тут речь. И пока эта волынка со стиркой алькова шла, папа окончательное решение принял: «Брак признать действительным. Никаких веских аргументов против его незаконности у Генриха VIII нет».

«Ах, так! — рассвирепел Генрих VIII. — Ну, я вам покажу! Римские папы, терзающие королей своими епитимьями на протяжении столетий, для меня не указка, у меня в Англии народ от них страдать не будет». И Генрих VIII отделяется от Римско-католического костела и становится главой англиканской церкви.

Чувствуете, дорогой читатель, что за сила, что за хватка у этого короля и что за великая его любовь, ради которой даже религию изменить можно. Ведь примерно с этого момента протестантская религия стала главной религией в Англии, и народ охотно пошел за королем. Но что это за женщина такая, сумевшая внушить королю такую неземную любовь? Она, дорогой читатель, откроет плеяду «Альковов отрубленных голов».

ороли, королевы, их любовники, любовницы, забрызганные кровью, замаранные преступлениями, сложившие головы на плахах, в вихре всеиспепеляющих неистовых страстей, неподвластных никакому разуму, рассудку, забывшие о долге, чести, человечности, наконец, таков этот альков, внешне вполне благопристойный с полагающимися ему роскошным балдахином и пологом, вышитыми лучшими мастерицами страны золотым шитьем и уютно приютившими монаршью пару. Но не спится в роскошной мягкой постели ни Марии Стюарт, ни Генриху VIII, ни Марии Антуанетте, ни Людовику XVI, ни Изабелле Французской, и на безмятежном шелковом розовом покрывале, опушенном горностаем, уже видны пятна крови.

Сколько же, дорогой читатель, о ней написано! Многообразие литературного жанра поражает: поэмы, исторические романы, повести, научные трактаты. На сколько экранов мира перенесен этот образ, раздражающий нас, волнующий нас, восхищающий нас, не дающий нам покоя и никого не оставляющий равнодушным!

Вот уже свыше триста лет интригует нас эта загадочная личность. И самое интересное — ее мало кто любит. Чаще ненавидят. Какую-то редкую антипатию, а нередко и ненависть вызывает эта одиозная личность, а в сущности, бедная королева, несправедливо обвиненная, несправедливо казненная и вообще-то достойная жалости и нашего сострадания. Но даже у нас, сердобольных женщин, никогда ее не видевших, не знающих, она вызывает не сострадание, а мстительное чувство: так ей и надо. Почему? Существуют, дорогой читатель, такие вот одиозные личности, которые какими-то непонятными, эманирующими из них биотоками, что ли, вызывают нашу неприязнь. Вспомните, как почти поголовно все женщины почему-то невзлюбили обаятельную умную жену одного современного правителя, хотя ничего плохого она никому не сделала. Но непомерная гордость, высокомерие, властность, плохо скрываемое презрение к «маленьким» людям — вот те черты характера, которые народ не прощает людям, стоящим на социальной лестнице выше их. По силе антипатии, какую до сих пор внушает Анна Болейн, вторая жена Генриха VIII, английского короля, с ней может сравниться только Мессалина, жена римского императора Клавдия Тиберия, любовница французского короля, а потом и его тайная жена Ментенон при Людовике XIV, да наша последняя русская царица Александра Федоровна, чью надменность некоторые историки фальшиво принимали за застенчивость. И полились на бедную, больную, вконец истерзанную царицу потоки ненависти: «Во всем виновата немка».

«Во всем виновата эта черная галка», — говорил народ про Анну Болейн. Собственно, что нас так раздражает в этой женщине? Что незнатная, из фрейлин дама, с шестью пальцами на одной руке, подозрительной бородавкой на шее, с каким-то намечающимся зобом, с зубиком, двухэтажно растущим над верхним «законным», сумела так очаровать короля, что он света белого кроме нее не захотел видеть, вконец из-за нее рассорился с римским папой, самостоятельно, вопреки воле папы, объявил свой первый брак недействительным и омотан сейчас одной мыслью, одной страстью: жениться на ней и сделать ее законной королевой? Да, это нас раздражает. И историки, которым самим господом богом и этикой предписано быть объективными, не могли удержаться от эмоций. К. Биркин, например, негодует так: «С кем вздумала соперничать и кого благодаря своему лукавству и коварству победила Анна Болейн? С дочерью короля, с законной женой своего государя. Она победила честную и прекрасную женщину. Она, будучи демоном, убила этого ангела» [31] К. Биркин. «Временщики и фаворитки». Спб., 1870, с. 98. .