Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

— А из кого прикажете их формировать, товарищ командарм? — тут же последовал язвительный вопрос. — Из рядовых бойцов? У нас даже писарей не хватает, не то что опытных командиров.

— А бывшие офицеры? — осведомился Тухачевский.

— Их у нас всего четверо, — ответил худосочный, словно только что прибыл из голодного края, комиссар Мазо. — Да и они, того и гляди, к белякам переметнутся.

Тухачевский густо покраснел. Выходит, и ему, бывшему офицеру, а теперь командарму, эти люди тоже не доверяют? А можно ли успешно командовать, не пользуясь полным доверием подчиненных?

— Военных специалистов надо использовать на полную мощность, — преодолевая смущение, уверенно сказал Тухачевский. — Таково требование Ленина. — Он счел необходимым подкрепить свои слова именем вождя. — Среди офицеров старой русской армии немало патриотов, которые сознательно встанут под наши знамена. Не все же убегут? Я вот перед вами — тоже бывший офицер. Выходит, приняв командование армией, непременно сдам ее белякам?

И, пристально оглядев сидевших перед ним штабистов, по их недоверчивым глазам понял: «А кто тебя знает? Может, и переметнешься, такое уже не раз бывало…»

— В ближайшие дни мы объявим о мобилизации бывших офицеров, — все с той же уверенностью продолжал Тухачевский. — Без них нам не обойтись, армию не создать, побед на поле боя не одержать. Завтра я выезжаю в Симбирск, там проведу мобилизацию, затем отправлюсь в Пензу с той же задачей. А вы незамедлительно сводите отряды в дивизии, приводите их в надлежащий порядок, проверьте их техническую вооруженность. Постарайтесь внушить людям, что «теплушечная война» — позор для красноармейца, и не просто позор, а гибель для революции. Мобилизуйте все силы коммунистов.

Уже в первой же беседе со штабистами Тухачевский счел необходимым изложить им свою концепцию предстоящих боевых действий: было бы опрометчиво допустить, чтобы штаб действовал вслепую.

— Гражданская война — совсем не та национальная война, которую государства готовят заранее, годами, а иногда и десятками лет. Это дает возможность отмобилизовать армии и предусмотреть все: от тщательно разработанного плана военных действий до последней пуговицы на мундире последнего солдата. — Командарм поймал себя на мысли, что в самый неподходящий момент, когда еще не решены элементарные и крайне неотложные организационные вопросы, он вздумал читать этим людям, слабо смыслящим в военном искусстве, нечто вроде лекции. Но, заметив, что его очень внимательно, хотя и настороженно слушают, продолжил: — Ничего подобного не может иметь места в случае войны гражданской. Ее подготовка фактически начинается с возникновения самой войны. Восставший класс начинает формировать армию. Сперва — вербовка добровольцев, затем — воинская повинность для рабочих и крестьян. И даже враждебные нам элементы мы обязаны заставить служить нашим интересам. Все это необычайно сложно. Мало того, что нам предстоит воевать с сильным противником, придется еще и подавлять внутренних врагов. Трудно еще и потому, что план гражданской войны заранее не составишь. Разве мы могли, например, предвидеть восстание чехословацкого корпуса, да еще в нашем тылу? Или возникновение белогвардейского засилья практически от Волги до Тихого океана? Единственное, что мы хорошо и твердо знаем, — это то, что для защиты революции нужна сильная армия. И наша Первая революционная призвана стать частицей такой армии.

Тухачевский уже чувствовал, что слишком углубился в теорию, в то время как штабисты конечно же ждали от него конкретных приказов, и потому перешел к более приземленным проблемам.

— Пора решительно покончить с так называемой эшелонной, а также и с окопной войной.

— Товарищ командарм, вникните, — снова заговорил начальник штаба. — Как формировать дивизии? У нас в организационном плане полная неразбериха. Есть правый и левый боевые участки, есть группы. Черт ногу сломает! Бывает, что правый участок перемахивает на левый или наоборот. У одних отрядов оружия больше, чем положено, у других — кот наплакал. К примеру, у Панюшкина на 360 стрелков — сорок пулеметов и шесть орудий, а у Буткина — два пулемета, и те требуют ремонта. У Кульмана — полверсты кабеля да всего один телефонный аппарат. И получается — на одном конце провода — телефон, на другом — кукиш с маслом.

— Да, это что-то вроде театра абсурда, — посуровел Тухачевский, забывая, что такие слова вряд ли будут понятны его подчиненным.

Да, пока что он командарм без настоящей армии. Столько проблем, да еще таких сложнейших, почти неразрешимых, свалилось на его голову! И весь драматизм ситуации состоит в том, что одним махом, одними приказами эти проблемы не разрешить, армию не сколотить.

— Будем решительно исправлять положение, — тем не менее уверенно продолжал Тухачевский, понимая, что его растерянность тут же скажется на психологии подчиненных. — Давайте исходить из главного принципа — действовать только лишь вдоль железных дорог — это детская игра в войну. Загонять свои войска в окопы, когда на отвоеванных в решительном наступлении территориях нас будут ждать рабочие и крестьяне как своих освободителей и которые вольются в наши ряды, — это дикий абсурд! Надо во всю мощь использовать революционный энтузиазм масс, иначе он скоро погаснет в обжитых теплушках и окопах, развратит даже самых революционных бойцов. И здесь мы все должны быть комиссарами, способными перестроить психологию войск.

— Эшелонная война — не наша прихоть, — воспользовавшись тем, что Тухачевский сделал продолжительную паузу, заметил Шимупич. — У наших отрядов практически нет полевой связи, и потому они лишены возможности маневрировать, пользоваться данными разведки и взаимодействовать с соседями. Да и без транспорта много не навоюешь.

— Средствами связи нам обещают помочь, я заручился поддержкой штаба фронта, — сказал Тухачевский. — Да и в боях с белыми надо стремиться захватывать полевые телефоны, их у противника в избытке. Надо подумать и об использовании обывательского транспорта, срочно мобилизовать все подводы в ближайших деревнях. Прикиньте сами. Одна подвода поднимает десять пудов груза. Выходит, для подвозки всех необходимых припасов на дивизию, а это примерно восемь тысяч штыков, шестнадцать тысяч ртов, в сутки потребуется сорок пять — пятьдесят подвод. В условиях, когда армия не имеет собственного транспорта, каждая обывательская подвода должна быть на вес золота!

Тухачевский встал, Давая понять, что надо ценить время.

— Итак, товарищи, несмотря на все трудности, я призываю вас и требую настроиться на решительное наступление, на коренную перестройку всей работы. Одно из самых эффективных средств в достижении победы — обход противника. Наступать не в лоб, когда неизбежны огромные жертвы, а обходить противника с флангов. Обход должен быть стремительным! Медлительные, осторожные обходы могут быть обнаружены противником и сорваны. И конечно же венец успеха — прорыв и молниеносное преследование противника. — Он немного передохнул. — Нам с вами предстоит выполнить сложнейшую, на первый взгляд, даже невыполнимую задачу: наряду с ускоренным формированием армии готовиться к наступлению. В основу наступления должен быть положен марш-маневр. Переход дивизии из расчета сорок пять — шестьдесят верст в сутки, двести верст в неделю. При таком темпе движения войска не будут сильно переутомляться и останутся вполне боеспособными. Передвижение пешим порядком надо будет сочетать с перевозкой пехоты на подводах.