Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

И тут снова заработала отчаянная полководческая фантазия командарма. Он приказал форсировать Волгу… по железнодорожному мосту! Легко сказать: приказал! Мост находился почти под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнем противника.

Мозг Тухачевского работал как адская машина. Он приказал пустить по мосту паровоз без машиниста, на полных парах, с открытым регулятором: этот паровоз должен был испытать надежность пути и в лоб ударить по вражескому бронепоезду, если бы таковой оказался на рельсах. А вслед за паровозом-смертником Тухачевский намеревался пустить бронепоезд.

Ровно в час ночи, когда Волга окуталась мглой, млея от тихого теплого дождя, паровоз помчался по гудящим рельсам в таинственную неизвестность. Вслед за ним медленно, будто крадучись, двинулся бронепоезд Тулинского, а за ним — 2-я бригада Симбирской дивизии, которой командовал Недзведский. В голове шел 2-й Симбирский полк. Одновременно заговорили пушки, пристрелянные по левому берегу, где окопался противник.

Паровоз бешено промчался по мосту, стремительно приближаясь к позициям белых и вызывая у них страшную панику. Открыл прицельный огонь бронепоезд.

Труднее всего досталось пехоте: еще днем белые подожгли несколько барж с нефтью, и теперь, в ночи, пламя пожара, как зарево, освещало мост.

Белые оказались деморализованы. Бросая оружие, они в панике бежали. На их позициях остались брошенные пушки и пулеметы.

Победа была впечатляющей. И сразу же в Москву полетела еще одна — теперь уже историческая — телеграмма:

«Дорогой Владимир Ильич!

Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»

Ответ поступил незамедлительно:

«Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы. Ленин ».

Ленин был на постельном режиме, залечивая раны после выстрелов Фанни Каплан. Но это не помешало ему до конца своих дней запомнить, что его родной город Симбирск превосходным, почти наполеоновским штурмом отбил у белых командарм Михаил Николаевич Тухачевский.

Улыбаясь, он сказал сидевшему у его постели управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу:

— А знаете, мы мечтали с товарищем Троцким, что у нас вырастет свой советский Ганнибал. Кажется, он уже вырастает!

Бывший военный атташе в России английский генерал Альфред Уильям Нокс прибыл в Омск студеным осенним утром. Специальный поезд, доставивший из Владивостока сорокавосьмилетнего генерала, был с виду достаточно скромен, но встречали его по-царски. Директория [15]явилась на вокзал почти в полном составе: ее глава Вологодский, главковерх Болдырев, бывший министр Временного правительства Авксентьев… Улицы города от вокзала до центра были украшены флагами — трехцветными российскими и бело-зелеными — Директории. Шпалерами выстроились войска в шинелях из мешочного холста.

Нокса встречали с типично русским размахом и подобострастием, угодливо заглядывая ему в глаза. Большинству встречавших приходилось смотреть снизу вверх: англичанин был очень высок. Вопреки предположениям, Нокс не являл собой образчик английской спеси, напротив, был по-русски словоохотлив и доступен. По-молодецки соскочив с подножки вагона, не по летам моложавый, он энергично, со значением тряс руки встречавших, одаривая их выразительной, но как бы заранее отштампованной улыбкой.

И тут к нему пробился, отчаянно работая худыми локтями, тщедушный, весь словно сотканный из возбужденных нервов, генерал Вержбицкий. Задыхаясь, борясь с одышкой, он бросил едва ли не в лицо остолбеневшему Ноксу горячие, как женские всхлипы, слова:

— Ваше превосходительство, посмотрите сами! Убедитесь своими глазами, ваше превосходительство! Солдаты обуты в лапти, одеты в зипуны. Винтовки? Есть винтовки — у красных отнимаем. Патроны? Патронов маловато. Но ничего, добудем, ваше превосходительство! Представьте себе, ваше превосходительство, что наши интенданты — самые что ни на есть красные! — Вержбицкий, не выдержав, хихикнул.

Нокс удивленно вздернул густые брови.

— Да, да! — уже восторженно воскликнул Вержбицкий, довольный произведенным эффектом. — Они забирают одежду у убитых большевиков — вот потому-то они и красные!

Прервав излияния Вержбицкого, не запланированные протоколом встречи, и выждав, когда остынет горячая медь духового оркестра, Нокс сказал на довольно приличном русском языке, чеканя фразы:

— Господа, мы дадим вам все — оружие, патроны, военное снаряжение и обмундирование. Сто тысяч комплектов! Готов назвать сумму наших расходов — у нас от вас нет секретов, господа. Двести тысяч рублей. Двести! — Он со смаком и гордостью повторил эту сумму — Кроме того, мы направим к вам триста английских офицеров! О, это первоклассные специалисты, они будут служить у вас в качестве инструкторов. И еще очень радостное сообщение, господа. Уже готовы к отправке в Россию два батальона английских войск — Мидльсекский и Хэмпширский и, кроме того, дивизия полного состава из Канады. В перспективе — заем до одного миллиарда рублей! И скоро сюда пойдут эшелоны, господа! Да, да, эшелоны — французов, американцев, итальянцев. Обещаю вам!

Вологодский уже открыл было рот, чтобы излить свою благодарность за столь щедрый подарок, как вперед снова вырвался визгливый голос Вержбицкого.

— Обещаете дать? Что ж, спасибо, премного благодарен, не откажусь! — Он говорил так, будто вся английская военная помощь предназначалась ему и никому больше. — Век не забудем ваших милостей!

И только теперь смог заговорить Вологодский:

— Мы сердечно признательны вам, господин Нокс, от имени свободной России за этот поистине рыцарский жест!

— Однако пора за дело. — Ноксу уже изрядно поднадоели эти раболепные восклицания и стенания.

Официальная часть встречи закончилась, и кортеж машин и пролеток устремился с вокзальной площади к гостинице «Европа», где в честь высокого гостя устраивался банкет.

Выслушав первые тосты, Нокс без обиняков провозгласил:

— Господа, хочу заявить прямо и открыто: Россию может спасти только сильная военная диктатура. Только диктатура сломает шею большевистским бунтарям. — Он выждал, стараясь определить по лицам, какое впечатление на собравшихся произвели его слова, и с удовлетворением подумал о том, что они зажгли в глазах его слушателей тихую радость. — Но, господа, для этой роли нужна выдающаяся личность. Ищите, господа, сильную личность и смело вверяйте ей свою судьбу! Необходимо переломить ситуацию, разгромить эти красные полчища — и тогда на смену военной диктатуре тотчас же придет столь желанная вами демократия — демократия по английскому образцу. Разумеется, с полным учетом русских национальных особенностей, — поспешно добавил он, дабы успокоить горячие головы национал-патриотов.