Анатолий Марченко - Звезда Тухачевского

И пожалуй, наряду с кнутом надо использовать и пряник. Чтоб возгордились и вознеслись еще сильнее, стали еще более задиристыми и до безумства смелыми, чтобы все тайное и замаскированное выплеснулось через край и чтобы применение кнута выглядело бы заслуженной карой. Почему бы не установить высшее воинское звание — скажем, Маршал Советского Союза. Нет, разумеется, не сейчас, это будет пока что преждевременным, но в перспективе может быть вполне оправданным. Какую неутолимую зависть вызовут первые маршалы! Да еще если взять да и пришлепать маршальскую звезду, скажем, товарищу Тухачевскому? То-то возрадуется! То-то возгордится! То-то возомнит о себе Бог знает что, то-то попрет лбом на стену! А чтобы старички не передохли от зависти, чтобы их внезапно не хватил инфаркт — им тоже маршальскую звезду, жалко, что ли? Не зря кто-то из мудрецов утверждал, что императоры придумали ордена исключительно в целях экономии. Пусть и Семен Буденный еще более лихо закрутит усы, узнав, что он не какой-нибудь вахмистр, а маршал! И тот же Клим — этот вполне заслуживает. И старый военспец Егоров — чтобы все видели и оценили его, сталинскую объективность и справедливость. И Блюхера — самого непонятного из всех — не забыть. Щедрости товарищу Сталину не занимать! Будут век благодарны товарищу Сталину, будут перед ним на коленях поклоны отбивать и вряд ли догадаются, что слово «маршал» — всего-навсего означает простое сложение двух верхненемецких слов — marah («марш»), что в переводе — лошадь, и seals («шале»), что в переводе — слуга. Слуга лошади — вот что такое маршал! А в средние века сие звание означало всего лишь должность главного смотрителя королевских конюшен. И только в XVI веке слово «маршал», уважаемые товарищи претенденты, стало обозначать во Франции высшее воинское звание.

Ну, жезла маршальского товарищ Сталин вам не обещает, зато что-либо вроде маршальской звезды придумаем. Правильно поступал Наполеон: у него было целых двадцать шесть маршалов! Надежная опора! Ну, на первых порах у нас будет гораздо меньше, а там видно будет. Пусть остальные, мнящие себя военными гениями, завидуют и сражаются между собой, стараются верностью и преданностью заслужить это высшее звание — звание смотрителя моих королевских конюшен!

Да, еще не все! Нынешний высший комсостав в своем значительном числе — выдвиженцы Троцкого. Вот где еще таится опасность. Разве утихнет в душах выкормышей этого «факельщика мировой революции» собачья благодарность к своему бывшему отцу и благодетелю! Скорее всего, услуг Троцкого они никогда не забудут! И нет никакого сомнения в том, что тайные нити связывают многих из них с Троцким, который все агрессивнее обличает его, товарища Сталина.

На кого прежде всего будет опираться Троцкий при осуществлении своих планов свержения товарища Сталина и установления в этих целях военной диктатуры? Конечно же прежде всего на военных, на армию, на своих выкормышей, столь успешно и благодаря близорукости и беспечности того же Ворошилова расплодившихся на самых верхних этажах военного ведомства. Тем более важно будет в удобный, соответствующий определенному историческому периоду момент выкорчевать эти осиные гнезда, распознать коварные замыслы приспешников Троцкого и навести в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии большевистский порядок. Прав был Ильич, неоднократно повторявший, что всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться. И мы поступим правильно, если последуем этому ленинскому завету и вовремя защитим революцию.

Сталин снова вернулся к мыслям о старых военспецах. Он не доверял им в гражданскую войну, не доверяет и теперь. Собственно, чего мы от них хотим, от этих случайных попутчиков революции, которые еще вчера присягали на верность царскому самодержавию, а сегодня делают вид, что служат диктатуре пролетариата? Разве ими руководила вера в революционные идеалы, разве не с мучительным сладострастием вспоминают они о своем недавнем прошлом, о режиме, который они впитали с молоком матери и который их воспитал и сформировал? Нет, только люди, прошедшие сквозь горнило революционной борьбы, могут быть надежными и верными строителями и защитниками нового строя — социализма! Вот он, Сталин, прошел через горнило революционной борьбы!

И Сталин вдруг стал перебирать в памяти вехи своего жизненного пути, чтобы еще четче, контрастнее противопоставить себя тем, чей путь не был схож с его, тем, кого в революцию занес ветер случая, жажда карьеры, склонность к авантюризму.

«Я заработал право считать себя революционером не в один день, не в один год, не по воле слепого случая, не потому, что мне помогла фортуна, — с гордостью размышлял Сталин. — В 1898 году я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских. Профессиональные революционеры, передовые рабочие Тифлиса стали моими учителями. По сравнению с ними я был тогда молокососом. Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое революционное крещение. Здесь, в кругу этих товарищей, я стал тогда учеником от революции .

В 1905–1907 годах я по воле партии был переброшен на работу в Баку. Два года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня как практического борца и одного из практических руководителей. Там, в Баку, я получил, таким образом, второе свое боевое крещение. Здесь я стал подмастерьем от революции.

В 1917 году я волей партии, после скитаний по тюрьмам и ссылкам, был переброшен в Петроград . Там, в непосредственной близости к великому учителю пролетариев всех стран — товарищу Ленину, в буре великих схваток пролетариата и буржуазии я впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих — освободителей угнетенных народов и застрельщиков пролетарской борьбы всех стран и народов, я получил свое третье боевое крещение. В России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров от революции.

От звания ученика (Тифлис), через звание подмастерья (Баку), к званию одного из мастеров нашей революции (Петроград) — вот такова школа моего революционного ученичества».

Сталин долго перебирал в памяти все этапы своего жизненного пути и подумал о том, что эти мысли следует записать — они должны сохраниться для истории, и особенно как поучение тем, кто, вынырнув из пучины монархического режима, не пройдя школы революционной закалки, во всеуслышание объявляет, что он — испытанный революционер, что он всем сердцем принимает революцию. Нет, уважаемые попутчики, как бы вы ни заверяли нас в своей верности, как бы ни клялись в том, что отвергли старый мир, чтобы строить новый, — до конца своих дней вы останетесь рабами своего прошлого и ничем не смоете того клейма, которое поставил на вас царизм.