Олег Фурсин - Барнаша

Вслед за окончательным падением Израильского царства [68] 722-721 гг. до н. э. , намеренно смешанное ассирийцами население Галилеи всё более отдалялось от культа Яхве. А после падения Иудейского царства [69] 587 г. до н. э. и реформ Ездры и Неемии [70] Эзра Бен-С’рая и Н’хемйа Бен-Хакальйа проводили свои реформы во второй половине 5 века до н. э. , направленных на обособление Иерусалимской храмовой общины от всех остальных областей Палестины, культ Яхве практически угас на земле Галилеи.

Всё изменилось через три столетия, с победами Маккавеев [71] Маккавеи — см. главу 07 — династия Хашмонееев. . Галилея вновь вернулась в лоно Иерусалимского Храма и стала частью иудейской страны. Галилеяне так и не присоединились к храмовой общине самаритян, хотя Храм на горе Гаризим [72] См. главу «Крещение». располагался намного ближе, чем столица Иудеи.

Но это не спасло их от нескрываемого высокомерия коренных жителей Иудеи, подчас переходящего в презрение. Выражение «Г’лили шотэ» [73] Глупый галилеянин. стало нарицательным. Поздний возврат к религии отцов жителям Галилеи так и не простили.

Галилеяне разговаривали на искаженном наречии, смешивая различные придыхания, и из-за этого происходили всякого рода недоразумения. В вопросах культуры иудеи считали их невеждами и недостаточно правоверными.

Округ язычников — так называли эту землю иудеи. Население Галилеи было разнородным. В эпоху правления Ирода среди жителей этой области было множество неевреев — финикийцы, арабы, сирийцы и даже греки проживали на этой земле.

В те времена и много позднее Галилея, как и вся территория Палестины, жила под властью римлян. Дети земли, земледельцы и скотоводы Галилеи, несмотря на плодородие своих земель, были до крайней степени истощены податями и ростовщичеством и часто, разорившись, ступали на скользкую дорогу грабежа и мятежей, призывая к восстанию против владычества Рима. Галилея сохраняла славу языческого округа, но именно из среды простого крестьянского населения северных областей Израиля выходили великие вожди, борцы за чистоту религии Яхве и против иноземного владычества. Здесь, на севере страны, родился и вырос Иуда Галилеянин.

Не стоит этому удивляться, нет здесь никакого противоречия. Существовало так много различий между имущим и образованным населением юга Израиля и галилеянами!

Вся Галилея — это россыпь маленьких городков и больших селений. Лишь Тибериада и Сепфорис, где были театры, школы, бани и ристалища, можно было считать большими провинциальными городами. Свободолюбивые, мужественные люди, каждый день орошающие своим потом свою благословенную землю, галилеяне, быть может, были равнодушны к красоте формы и к искусству, не знали роскоши. Да, главным в их жизни была работа на земле. Но проживали они в самой красивой и плодородной части Палестины. Приезжие современники сравнивали её с раем. Долины и горы Галилеи почти все были покрыты богатой и разнообразной растительностью. Плодородие её земли не уступало плодородию берегов Нила. Всю весну поля Галилеи представляли собой сплошной нерукотворный ковер из цветов всех существующих оттенков. Ни в одной из других областей Палестины горы не расположены так живописно и романтично, как в Галилее. Галилеяне не могли не любить свою родину. Любовь к родине неразрывно связана с протестом против иноземного владычества. С несоразмерной любовью к своему, родному, в том числе — к Богу отцов своих. Может, потому рождались здесь такие, как Иуда Галилеянин, или, как принято его ещё называть, по имени его родной местности, Гавлонитянин?

Именно здесь, у подножия одной из вершин, Великий Человек подарил миру свою самую бесценную проповедь. Можно представить себе один, всего лишь один день из его прекрасного детства…

Свежая прохлада опустилась на долину с вершин гор Галаада. Покрылась рябью поверхность Генисаретского озера. Лёгкий ветерок, спрыгнувший с близлежащих гор, виной тому, что озеро исказило в своем зеркале отражение неба, быстро розовеющего под лучами пробивающегося солнца. Разгоняя утренний туман, поднимающийся над многочисленными ложбинами и озером, над темными базальтовыми скалами, на радость асфоделям и ферулам [74] Асфодели и ферулы — цветы, чаще всего произрастающие на полях Галилеи. всё выше и выше взбегает на небосвод солнце. Под его лучами просыпается долина Иордана и высокие равнины Переи, расположенные между горами Сулем и Табор. Круглые формы этих вершин седая древность сравнивала с прекрасной женской грудью. Утро будит природу Галилеи, умывая её прозрачной росой, и настраивая её своей райской красотой на божественную песню. И, с радостью повинуясь этому неземному настрою, где-то в небе, за гранью мирской суеты, начинают щебетать, куковать и пересвистываться птицы. Горлицы воркуют на деревах, потатуйка порхает взад и вперед, светло-голубая сизоворонка, подобная живому сапфиру, носится над полями.

В нескольких километрах к югу от Циппори [75] Циппори (Сепфорис, именуемая также Диокесарией) — столица нижней Галилеи. , на первых чуть лениво приподнятых предгорьях Нижней Галилеи, которые обрамляют с севера Израэльскую равнину, находится Н’цэрет [76] Н’цэрет или Назарет, поселение, где вырос Иисус. Здесь и дальше будут применяться оба варианта написания. . Убогие белые домики — лачуги, беспорядочно рассыпанные в долине и по склону холма, утопают в оливковых рощах и виноградниках. У подножия холма — единственный источник в нижней части Н’цэрета, радует людей кристально-чистой водой, а рядом с ним начинает свой короткий, но трудный бег в гору улочка-лесенка. Воздух вокруг напоён неповторимой смесью запахов кислого молодого вина и свежих козьих лепешек.

По неровным и скользким ступеням лесенки бесчисленное количество раз за долгий день спускаются и поднимаются назаретские женщины. Они несут на головах, покрытых домоткаными платками из козьей шерсти, тяжелые глиняные кувшины с родниковой водой. Проходя под перекинутыми через улицу веревками, украшенными пестрыми лохмотьями много раз выстиранного белья, они низко наклоняются. Весело переругиваются, вспоминая имя очередной хозяйки, так низко повесившей бельё. Бельё, а заодно и хозяйку, величают старыми тряпками.

Звенящую тишину в перерывах между разговорами нарушает лишь трель жаворонка и довольный треск кузнечиков, лениво нежащихся под лучами ласкового утреннего солнца. Ласточки безостановочно кружат в небе, изредка падая почти до земли, и вновь взвиваясь в бесконечно голубое небо. А на фоне грязно-белых домов темнеют уходящие ввысь могучие кипарисы. Так же контрастно на фоне этих деревьев иногда зимой белеет случайный гость в этих краях — снег, но ненадолго… до первых лучей южного солнца.