Олег Фурсин - Барнаша

— Существуют определённые принципы, на которых построен наш мир, — говорил Ормус. — Существуют законы, по которым эти принципы выполняются в подробностях. Значит, должны быть также известные Существа, осуществляющие эти принципы. Люди называет их богами. Боги далеки, они недостижимы для людей, велики и непонятны; эти обитатели невидимых миров бросают лишь свои тени на наш мир. А тени не могут дать представления о тех объектах, которые их отбрасывают Совершенно так же, как земные тени дают слабое представление о предметах, отбрасывающих их: они лишь тёмные силуэты, лишённые всех подробностей, обладающие длиной и шириной, но не глубиной.

— Однако, какие-то представления о богах, в чём-то очень определённые, есть у разных народов, и тогда все они — лишь легенды, мифы? — быстро отреагировал Пилат. — Отражение в нашем сознании господствующих мировых принципов, о которых ты говоришь. И лики богов — отражения темпераментов различных народов, присущего им образа жизни, если я правильно понимаю?

— Что есть легенда, римлянин? Легенда нередко более истинна, чем история, ибо она излагает не факты, часто неполные и незаконченные, а порой и забытые специально, а говорит о гении великих народов. Здесь я с тобой согласен. Истинной истории богов мы знать не можем, но легенды о них есть. Знаешь ли ты, что у многих народов они совпадают в самых важных своих признаках? А это означает, что не так уж неверен образ, нарисованный ими по контурам тени. Они уловили суть по тени, что отбрасывают боги. Легенда — доступная, образная личина, под которой глубокая духовная истина даётся миру. И уж во всяком случае, это единственное, что у нас есть, и это то место, откуда мы начнём свою дорогу, — подвел итог своим мыслям жрец.

И Ормус стал рассказывать Пилату о Солнечных Богах, в жизни которых повторялись одни и те же события.

— Изида Египетская, индийская Деваки, Вавилонская Миллита или Иштар — великие матери Солнечных Богов. Изида Египетская — Царица Небесная, Непорочная Владычица, изображалась стоящей на серпе месяца, увенчанной звёздами, держащей на руках младенца Гора. Деваки тоже изображалась с божественным Кришной на руках, и Вавилонская Иштар с таким же венцом из звёзд и с младенцем Таммузом на коленях. Для жрецов, изучающих небесные тела, — пояснил Ормус, — несомненна связь этих образов с Девой Зодиака, ведь женщина, кормящая ребенка — один из самых древних символов этого знака.

— Многие из Солнечных Богов были одновременно и божественного, и человеческого происхождения. Таковы были Митра и Заратустра, боги Персии, страны, находящейся в глубине азиатских просторов. Рождение Солнечных Богов полно значения. Оно совпадает с днём зимнего солнцестояния. Рождение Митры празднуется в день зимнего солнцестояния, и рождение Гора падает также на это число. Солнечный Бог рождается после самого короткого дня в году, когда знак Девы поднимается над горизонтом. Он всегда рождается от девы, которая остаётся девой и после того, как даст жизнь Младенцу-Солнцу, совершенно так же, как и небесная Дева остаётся прежней после того, как солнце появится на небесах.

Рождение Солнечных Богов даже в наиболее отдалённых друг от друга странах — всюду большой праздник. Рождение Митры всегда справлялось с большим ликованием, а рождение Гора — одна из величайших мистерий религии Египта. Его изображение выносится в этот день из храмов с особыми церемониями.

Солнечный Бог и его прообраз — Солнце — появляются на свет слабыми и немощными, ведь это — новорождённое дитя. Солнце является тогда, когда дни самые короткие, а ночи — самые длинные; и детство Солнца окружено опасностями, ибо царство тьмы получает перевес над царством света. Но оно преодолевает все эти опасности, дни удлиняются по мере приближения к весеннему равноденствию, пока не настанет момент пересечения, дата которого меняется каждый год…

— Что касается Таммуза, например, — начал Ормус…

— Постой, жрец, — прервал Ормуса Пилат. — Мне важны общие закономерности, нет нужды называть богов, страны их происхождения… Из того, что ты сказал, я вынес немного. Наш с тобою Бог должен родиться от непорочной девы, детство его будет окружено опасностями, один из праздников — день его рождения, и праздноваться он будет зимой. Что с того? Не очень-то это глубокая философия, даже если ты подводишь под неё движения небесных тел, и зиму с летом… Ничего мне не говорит такая религия, а ведь мне нужны сотни, тысячи её рабов, которые беспрекословно покорятся Риму и цезарям, руководствуясь ею.

— Не торопись, римлянин. Задача ясна мне, в беседах с моим другом, Филоном из Александрии, об этом не раз упоминалось.

Ещё не всё знаешь ты о Солнечных Богах. Когда Солнце достигает зенита, высшей своей точки, Солнечный Бог должен умереть. Я начал говорить о моменте пересечения. Это — момент гибели Бога, весной, когда равны по продолжительности дни и ночи. Есть древние изображения, которые представляют Солнечного Бога внутри круга горизонта, голова и ноги его расположены в противоположных сторонах света, так же, как и распростёртые руки. Это чем-то напоминает ваше распятие, излюбленный вид римской казни. Я видел в одном из наших храмов Изиду на храмовой стене, и позади сидения, где она сидит с Гором, изображение, похожее на crux capitata [135].

Отметив про себя знание жрецом не только вида римской казни, но и орудий и подробностей её, Пилат счёл нужным выразить удивление лишь главным для него в этом случае вопросом:

— Египтянин, ты предлагаешь мне распять будущего Бога? Предать его столь позорной смерти? Зачем?

— Он поднимется потом, торжествующий, и вознесётся на небо. Силой своей нальёт колосья и виноград, отдав свою жизнь для их созревания, через них питая своими соками и тех, кто ему поклонится. А распятие — это просто символ, римлянин. Я думаю, что на древних изображениях Бог обнимает человечество, благословляя его распахнутыми руками. Распятие — лишь внешнее совпадение, но если тебе больше нравится именно эта казнь, пожалуйста, я готов уступить твоему вкусу. Просто Солнечному Богу следует умереть, спасая человечество. И воскреснуть с торжеством. Это — ещё два-три условия, которые необходимо соблюсти, кроме перечисленных уже тобой.

— Родиться зимой от непорочной девы, умереть весной, пожертвовав жизнь человечеству, став Спасителем его, воскреснуть, таким образом дав начало праздникам рождества и воскресения. Это все?

— Это лишь вехи на дороге Бога. Но обязательные. Остальное будем додумывать, привязывать к определённым людям и обстоятельствам.

Это стало привычным для израильтян зрелищем — вечерняя прогулка собак. Из претории выезжали на лошадях два-три воина, одетых в алые туники. Поверх блестели панцири — лорика — из кожи с нашитыми медными пластинами, у каждого меч-гладий красовался у бедра. За ними выпускали собак. Семь великолепных представителей собачьей породы, возглавляемых Бангой, выносились с лаем на простор, пугая народ. Ничего, кроме недоумения и презрения, впрочем, разбавленного изрядной долей страха, подобная процессия у иудеев вызвать не могла. Прилежащие улицы мигом пустели, дорога к морю освобождалась.