Виктор Вальд - Месть палача

Но Гудо первым условием выдвинул то, что он не будет убивать. Да и ладно. Одного вида человека с огромным «топором русича» будет достаточно, чтобы враг дрогнул. А там… Мясники должны воспрянуть духом и ринутся в бой. Ведь это было раннее, когда умелый в обращении с ножами Тавлесий вел мясников за собой, прокладывая себе путь многими ранеными и убитыми. Теперь Тавлесий держится задних рядом, все еще не придя в себя после страшных ударов кнута.

Первая же схватка оправдала все ожидания главы корпорации макелариев. Не многие, но все же мясники подчинились приказу Андроника и вышли прошлой ночью к баням на улице Трех кузнецов. Там, в старых банях обосновались портовые бродяги, уже несколько дней отмечающие успех захвата столь важного участка города. Там в банях щедро лилось вино, играла музыка и визжали продажные девки. И все это на деньги, возомнивших себя счастливыми, богачей портовых кварталов.

Для Гудо это был простой бой. Да и не бой вовсе. Так – зрелище. Но достойное и интересное.

Вначале пойманный и изрядно напуганный дозорный портовых бродяг понятно кивнул головой и убежал к своим в баню с громкими предупреждениями, что два десятка мясников уже стоят на дальней стороне улицы. Им тут же бросилось навстречу около полусотни разгоряченных вином и плотскими утехами бродяг, моряков и грузчиков. В их руках были не только палки и камни, но и мечи, и даже копья.

И мясники уже подались назад, видя многократное превосходство противника. Но тут вперед них выступил тот, на кого они постоянно косили взгляд с того мгновения, когда по велению Андроника вышли в уличный поход. Этот человек не мог остаться незамеченным. Во-первых, он был незнакомцем. Во-вторых, даже среди крупнотелых и высоких мясников выделялся могучей фигурой и ростом. В третьих на голове этого человека была странная накидка из мягкой кожи, полностью скрывающая и голову и лицо. Только прорези для глаз и рта. Это было вторым условием Гудо.

Вот эта кожаная часть одежды незнакомца, эта своеобразная личина [175]более всего интриговала мясников. А еще… А еще в могучих руках этого человека был огромный и хорошо известный им топор, своего рода талисман или главное знамя корпорации макелариев. Не мог Андроник отдать эту святыню неизвестно кому. И если в его руках «топор русича», значит, будет для него важная работа.

И все же мясники подались назад.

И тогда «топор русича» громоподобно «заговорил».

Сделав несколько круговых движений над головой, Гудо с силой прошелся лезвием огромного топора по каменный стенам ближнего от него дома. Сноп ярких искр сопроводил это движение, остановив первые ряды бегущих в сражение портовых бродяг. На их спины тут же навалились следующие за ними. Навалились с проклятиями для остановившихся трусов и с нетерпением начать схватку. Но теперь уже их глазам предстал второй сноп искр, который Гудо высек, черкнув металлом топора по каменным булыжникам мостовой. А далее…

Гудо вращал огромным топором над головой и перед собой с таким мастерством, с таким сверх умением, и с такой силой, что не оставалось никакого сомнения – он разрубит всякого ставшего на пути пополам. Разрубит и не заметит. Как и второго, и третьего и десятого. Не было спасения от этого человека и от его топора! Это сразу поняли все оторопевшие бродяги. А так как среди них не было ни единого воина, а храбреца тем более, то они отступили на шаг, затем на два, и едва заметив то, как за спиной огромного человека с безжалостным топором выстроились мясники с ножами, тут же бросились бежать.

После бегства портовых бродяг на улице Трех кузнецов осталось множество оружия, которое будучи собранное, и было представлено взору торжествующего Андроника.

В ту ночь на площади Стратигии пылали костры, лилось вино, играла музыка и смеялись срочно собранные гулящие девки.

Не веселился, пожалуй, только единственный Гудо. Он неподвижно сидел за знаменитым столом посреди площади и не отвечал на восторженные поздравления и дружеские похлопывания по плечам опьяневших макелариев. Остался он невозмутимым даже после того, как один из мясников уселся с ним рядом и крепко обнял:

– Счастливый случай послал тебя к нам. Все только и говорят о тебе. Но никто не знает твоего имени. А наш глава корпорации велел тебя звать не иначе как Дигенис. Может ты и есть вернувшийся из легенд Дигенис Акрит? Чего молчишь? Да сбрось ты эту маску и выпей вина! Смотри его сколько. А сколько продажных шлюх. И за вино, и за них Андроник щедро заплатил. За всех нас заплатил. Пей и совокупляйся, сколько пожелаешь!

Но Гудо не изменил положения своего тела, только мышцы напряглись. Почувствовав железо этого огромного тела, мясник отстранился и уже с обидой проговорил:

– Мы, макеларии, народ дружный. Друг друга любим и уважаем как братья. Чужаков не принимаем. А кого принимаем того долго испытываем. А, может, ты и пить, и девок пользовать, и… говорить не умеешь? Да человек ли ты?

Гудо попытался встать, но опьяневший мясник с силой удержал его:

– Гнушаешься моим присутствием? Моими объятиями. Зря. Ведь я с душой к тебе… С благодарностью. А ты вот какой… Думаешь, напугал бродяг топором и все на этом? Ты еще не стал против кнутобойца. Тот из другого теста. Какой отважный и умелый был Тавлесий.

Но кнутобоец его так отделал своим кнутом, что из Тавлесия выбил всю смелость, умение, да, пожалуй, и ум.

– Что за кнутобоец? – тяжело и медленно спросил Гудо.

– О, да ты все же имеешь язык и ворочаешь им! – засмеялся мясник. – Отлично! Выпей со мной вина, и я тебе расскажу о ночном кошмаре каждого макелария. О человеке с кнутом, что вселил в нас страх.

– Хорошо, – после долгого раздумья согласился человек под кожаной личиной.

Приподняв ее на необходимую малость, Гудо выпил половину вина из той чаши, что протянул ему мясник.

– Вот и ладно. Уважил.

– Говори! – сурово велел Гудо.

– А что говорить?.. Ах, да!

И мясник поведал все, что знал, все что слышал, и все на что был способен в своих ограниченных фантазиях о человеке, вернее демоне в человеческом обличии, с огненным кнутом в руках.

– И что? Действительно его кнут был объят пламенем?

– Сам видел, – чуть обиделся рассказчик. – Пять дней тому. Сначала просто размахивал над головой кнутовищем. Но мы уже не так страшились этого гибкого оружия. Многие из нас были со щитами. Ведь знали, этот проклятый кнутобоец так бьет кнутом, что может сломать и ребра, и руки, и ноги. За последние три стычки он у троих выбил глаз, сломал двоим руку, а пятерым перебил ребра. А шрамов на лице оставил огромное количество! Присмотрись, многие с повязками на лицах. И шрамы те не заживают. Посмотри хотя бы на того же Тавлесия. Смотри, как треснул его кнутом по лицу. Уже больше недели прошло, а шрам и не думает затягиваться. А как вспыхнул его кнут, да как стал он хлестать им, так и щиты мы бросили…